Η. О. Лосский - Воспоминания

Из Франции семья наша вернулась в Прагу, а я поехал через Швейцарию в Белград, где состоялся Съезд русских зарубежных ученых. После Съезда я оставался в Белграде, по приглашению Русского Научного Института, еще четыре месяца, чтобы прочитать курс о чувственной, интеллектуальной и мистической интуиции. Философ Бронислав Петро- невич, находившийся в это время в отставке, устраивал каждое воскресенье двухчасовую беседу со мною в своем кабинете в здании университета. Мы с ним оживленно спорили по вопросу о транссубъективности чувственных качеств и слегка касались иногда вопроса о бытии Бога, которое Петроне- вич отрицал. Несмотря на наши философские разногласия, общение с этим благородным, привлекательным человеком было очень приятно. Живое и приятное философское общение было у меня также с Евгением Васильевичем Спектор- ским, который устраивал беседы профессора А. Билимовича со мною по вопросу об основных понятиях естествознания. Большое оживление в культурную жизнь вносил в Белграде Петр Бернгардович Струве разносторонностью своих взглядов и интересов. Пользуясь какими‑то юбилеями, он побудил меня прочитать доклад о философии Б. Н. Чичерина и немецкого философа А. Ланге, автора «Истории материализма».

В феврале 1929 г. я совершил поездку в Швейцарию, где прочитал доклады в Базеле, Цюрихе, Берне и Женеве. На пути в Женеву я остановился на три дня в Лозанне, чтобы повидаться с Федором Измаиловичем Родичевым и его семьею. Мария Николаевна всегда была дружна с их милою семьею. Обе дочери Родичевых София и Александра были ученицами гимназии Стоюниной. Федор Измаилович, как и следовало ожидать, ярко обличал бесчеловечность болыпе- вицкой власти, но не менее страстно осуждал он и некоторые стороны дореволюционного режима, например, однажды он заговорил о наказании розгами, которому до 1905 г. мог подвергать крестьян волостной суд; воспоминание об этом печальном явлении вызвало в нем припадок бешеного негодования. Дочь Родичева Александра Федоровна написала обстоятельные воспоминания о своем отце, сообщая попутно много ценных фактов, характеризующих реакцию времен Александра Ш и нападения, которым подвергалась кадетская партия со стороны политиков «левее кадет». Подтверждая свои сообщения документами, она показывает, как ее отец осуждал революционную деятельность крайних левых и как много созидательной работы он совершил в тверском земстве. Как интеллигент, работавший не за страх, а за совесть на пользу России, он заслуживал награду, а не участь Герценштейна и Иоллоса, которую ему готовил Союз Русского Народа. [44]

В Базеле приятно было общение с Эльзою Эдуардовною Малер. Учась в Петербургском университете, она начала специализироваться по классической филологии, а после революции стала в Базеле профессором русской культуры. Вместе с нею и с доктором F. Lieb’oM, протестантским богословом, мы пошли в окрестностях Базеля в Dornach посмотреть Goetheanum антропософов. Нас встретила там бывшая жена Андрея Белого, урожденная Ася Тургенева. Она заведовала росписью стекол Goetheamim’a, которая производилась следующим образом. По толстому стеклу струилась вода и в разных местах действием сверла уменьшалась в различной степени толщина стекла, благодаря чему при дневном освещении получались воздушно утонченные изображения ка- ких‑то духов, почитаемых антропософами. Внешний вид здания производил впечатление гриба, замкнутого в себе и враждебно настороженного против остального мира.

В 1930 г. вся наша семья провела лето в Бретани в городке Plouha. Бретань стала нас давно уже интересовать после того, как мы прочитали в Петербурге сборник бретонских легенд, переведенных на русский язык ученою библиотекаршею Высших Женских Курсов Балабановою. Наше любопытство было вполне вознаграждено. Сама страна эта так непохожа на другие, что кажется сказкою. Извилистые скалистые берега ее сурово смотрятся в море и под ними в углублениях гнездятся осьминоги. Во время больших отливов мы видели тела их на песке, когда за ними охотился моряк, брат нашей хозяйки. Тонкие деревья с извилистым стволом производили вечером при сумерках впечатление змей, высоко поднявшихся и стоящих на своем хвосте. На больших дорогах всюду стоят распятия, иногда сопутствуемые статуею Божией Матери и апостола Иоанна. Во время праздников часто устраиваются пышные процессии с епископом во главе. Благодаря обилию лесов и богатой растительности всюду есть красивые пейзажи, но, к сожалению, любоваться ими редко удается. Виноват в этом крайний партикуляризм бретонцев. Каждая ферма в Бретани окружена высоким забором; внизу это — земляная насыпь, а над нею высится еще живая изгородь. Поэтому, гуляя по проселочным дорогам и тропинкам, видишь направо и налево от себя только эти стены, и вся дорога превращается в скучное ущелье. Неприятен также и политический партикуляризм бретонцев, отгораживающихся от Франции и подчеркивающих свое неприязнь к ней.

В Plouha провел вместе с нами лето Mr. Duddington со своею дочерью Аничкою. Вместе с ним я поехал в Англию, чтобы принять участие в Международном Философском Съезде в Оксфорде. Перед тем, как садиться на пароход в городе St. Malo, мы посетили гробницу Шатобриана. Могила его находится на мысу, соединенном с материком узкою полоскою земли, заливаемою во время прилива водою. Глубокое впечатление производит это место одинокого покоя великого писателя, скала, у подножия которой неумолчно плещутся морские волны.

Осенью состоялся в Софии Съезд русских зарубежных ученых. Болгарское правительство воспользовалось этим случаем, чтобы показать нам красоты и достопримечательности Болгарии. Нам организована была поездка частью в автомобилях, частью по железным дорогам. Мы были в Долине Роз, в древней болгарской столице Трново, находящейся в чрезвычайно живописной местности, были в Рыльском монастыре, проезжали через Шипкинский перевал, посетили Плевну. В каждом городе устраивался банкет, произносились речи, было живое общение, ярко выражавшее любовь болгарского народа к России и к русским.

В 1930 г. произошел мучительный раскол в Прарославной Зарубежной Церкви, управляемой митрополитом Евлогием. Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий обратился к Зарубежной Церкви с требованием лояльности к советскому правительству. В Париже по этому вопросу состоялся съезд духовенства с представителями от мирян. В съезде участвовало и Братство св. Фотия, державшееся убеждения, что нельзя отделяться от Матери–Церкви, руководясь политическими соображениями. Как только представитель Братства, получив слово, начал высказывать эту мысль, его прервали грубыми окриками и не дали возможности говорить. Оскорбленные этим грубым фанатизмом члены Братства вышли из юрисдикции митрополита Евлогия и основали несколько приходов, которые сохранили связь с Московскою Патриархиею и были непосредственно подчинены Ко- венскому митрополиту Елевферию, а он в свою очередь — Московскому Синоду.