Иоанн Кассиан - Творения

\\409//

Вторым прошением ум, достигший высшей степени чистоты, умоляет: да приидет Царствие Твое, понимая под этим то всегдашнее царствование Христа во святых, которое наступает тогда, когда, по истреблении смрадных пороков в сердцах наших, власть дьявола прекращается, и Бог, по причине благоухания добродетелей, начинает в нас владычествовать, — когда вместо побежденной плотской похоти воцаряется в уме нашем чистота, вместо подавленного гнева — спокойствие, вместо попранной гордости — смирение, или то царство, которое в предопределенное время обещано всем вообще достигшим совершенства и сделавшимся сынами Божиими, когда Христос скажет им. приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф 25, 34). К этому–то царствию бывают устремлены и как бы пригвождены взоры, желания и ожидания чистой души, когда она взывает к Богу: да приидет Царствие Твое! Ибо она твердо уверена свидетельством своей совести, что тотчас наследует это царство, когда оно откроется Напротив, никто из беззаконников не осмелится желать этого; ибо тот конечно не захочет и видеть престола Судии, кто знает, что в день пришествия Его получит он за дела свои не венец и награду, а наказание.

Третье прошение есть сыновнее: да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Не может быть молитвы выше той, которой мы желаем, чтобы земное удостоилось сравниться с небесным. Ибо что значат слова: да будет воля Твоя и на земле, как на небе, как не то, что да будут люди подобны — ангелам, и как ангелы исполняют волю Божию на небе, так и все, живущие

\\410// на земле, да творят не свою, а Его волю. И этого прошения никто не может произнести с полным чувством, кроме того, кто верует, что Бог все, что кажется нам несчастьем или счастьем, устраивает к нашей пользе, и что Он больше промышляет и печется о нашем спасении и благе, нежели мы сами о себе. Впрочем, можно понимать это и иначе. Воля Божия состоит в спасении всех людей, по словам св. Павла: чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим 2, 4). Итак, взывая к Богу: да будет воля Твоя и на земле, как на небе, мы иными только словами умоляем Его так: Отче! через познание Тебя да спасутся все живущие на земле, подобно тем, которые пребывают уже на небе.

Далее: хлеб наш epio u sion т. е. насущный, или, по другому евангелисту, ежедневный дай нам на сей день. Первым словом означается существенное его достоинство, по которому он превышает все сущности и превосходит все твари высокой своей святостью, а вторым выражается естественное употребление его и польза. Ибо когда говорится: ежедневный, то этим показывается, что без него мы не можем ни одного дня продолжать духовной жизни; а когда говорится: на сей день, то этим показывается, что надо принимать его ежедневно, и что вчерашнее вкушение его недостаточно, если он подобным образом не будет и ныне преподан нам. Поскольку же нет дня, в который бы не нужно было укреплять сердце внутреннего нашего человека принятием и вкушением этого хлеба, то таковая ежедневная потребность должного заставляет нас во всякое время проливать о нем молитву. Впрочем слова: на сей день — можно принимать и в отношении к настоящей жизни, т. е. подавай нам хлеб сей, пока мы находимся в здешнем веке; ибо знаем, что и в будущей жизни он бу- \\411//дет подаваться Тобою тем, которые заслужили его, но мы просим даровать нам его еще на сей день; ибо кто не удостоится принять его в настоящей жизни, тот не сможет причаститься и в будущей.

И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Невыразимо Божие милосердие! Оно не только дало нам образ молитвы, не только изложило нам правила нравственности, через исполнение которых мы можем угодить Богу, и не только исторгает сами корни гнева и уныния силою предписанного образа непрестанной молитвы; но даже подает молящимся средство к снисканию себе милости и любви в день откровения суда Божия и некоторым образом сообщает нам власть смягчить определение Судии нашего и как бы обязать Его к прощению наших согрешений примером собственного нашего прощения: прости нам, говорим Ему, как и мы прощаем. Итак, в надежде на эту молитву смело может просить отпущения грехов всякий, кто только отпустил своим должникам, но не должникам своего Господа. Ибо некоторые из нас (что всего хуже) бывают обычно милостивы и весьма снисходительны к тем поступкам, которые оскорбляют Бога, хотя бы они были великими преступлениями, и, напротив, являются жестокими и неумолимыми мстителями за собственные малейшие оскорбления. Поэтому кто от всего сердца не отпустит согрешающему против него брату, тот этой молитвою будет испрашивать себе не помилование, а осуждение, и сам собственным признанием призывает судить себя, говоря: прости мне, как и я простил. Ибо если эта молитва его будет услышана, то в соответствии с примером его что иное должно последовать, как не гнев неумолимый и непременное определение наказания. Итак, если мы хотим быть судимы милостиво, то и сами должны быть милостивы к тем,

\\412// которые против нас согрешили; ибо столько отпустится нам, сколько мы отпустим тем, которые причинили нам какой–либо вред своей злостью. Некоторые, страшась показать, что произнесением этих слов молитвы они больше обвиняют себя, нежели извиняют, молча пропускают их, когда весь народ поет эти слова в церкви. Но напрасно стараются употреблять эти хитрости перед Судией всех, Который захотел наперед показать своим подсудимым, как Он будет судить их, т. е. Он показал нам такой образ суда, по которому не хочет явиться строгим и неумолимым, но как мы хотим быть судимы Им, так должны судить и братьев наших, если они в чем–либо согрешат против нас: ибо суд без милости не оказавшему милости (Иак 2, 13).

Далее следует: и не введи нас в искушение. При этом рождается немаловажный вопрос. Если молимся о том, чтобы не подвергаться искушению, то как можем доказать твердость своей добродетели, которой требует Св. Писание? Кто не имел опытов, говорит оно, тот мало знает (Сир 34, 10). И еще: блажен человек, который переносит искушение (Иак 1, 12). Итак, слова молитвы: не введи нас в искушение, не то значат, что не позволь нам когда–либо искуситься, но не допусти нам быть побежденными в искушении. Искушаем был Иов, но не введен в искушение, ибо во всем этом не согрешил (Иов 1, 22) и не осквернил уст богохульством, к чему хотел привлечь его искуситель. Искушаем был Авраам, искушаем был Иосиф, но ни тот, ни другой не введен был в искушение, ибо ни один не исполнил воли искусителя. Наконец следует: но избавь нас от лукавого, т. е. не позволь искуситься от дьявола сверх нашей силы. Но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор 10, 13).