Иоанн Дамаскин - Творения

Этим удивительным святым мужам и мы, недостойные и ничтожные, стараемся подражать, но не можем достигнуть высоты их образа жизни, подобного жительству небожителей. Но, тем не менее, мы стараемся подражать им, насколько нам это позволяет наша жалкая и немощная природа, применились к внешности их образа жизни, хотя в делах спотыкаемся.

Следуя словам этих блаженных отцов, и мы презираем тленные и временные блага земной жизни, в которых нет ничего ровного, твердого, постоянного, но все суета и томление духа (Еккл.1:14). Все здешнее земное призрачнее снов, тени, дуновения ветерка. Малую и недолговременную доставляет оно радость, которую нельзя и назвать радостью, но обманом и заблуждением во зле мира. Нам предписано не любить его, но всем сердцем ненавидеть, и эта ненависть совершенно основательна. Ибо, что мир дает своим любимцам, то снова гневно отымает. Лишенными всякого блага, покрытыми позором, с тяжким бременем отсылает он потом их на вечную скорбь. Кого он возвышает, того же спешит тотчас унизить на радость врагам.

Таковы милости и дары мира сего. Он враг любящих его и злоумышляет против творящих волю его. Низвергая всех положившихся на его прочность, он находит себе последователей только среди глупцов, льстя им различными ложными обещаниями, дабы их увлечь. Если же они, тем не менее, окажутся благомыслящими, то он сам оказывается лживым и глупым, так как не может выполнить того, что задумал.

Услаждая сегодня гортань людей изысканными блюдами, мир завтра отдает тех же людей на съедение врагам; сегодня он делает человека царем, завтра же предает его унизительному рабству; сегодня он его осыпает бесчисленными благополучиями, завтра делает его нищим и рабом рабов; сегодня возлагает венец славы на голову человека, завтра он низвергает его лицом на землю; сегодня украшает шею человека почетными знаками, завтра он его заключает в железные оковы. Все он делает для всех желанным ненадолго и немного спустя — ненавистным и противным; сегодня он заставляет человека радоваться, завтра же — рыдать и сокрушаться.

Выслушай, какой конец предлежит всему этому: возлюбивших его мир делает жертвами огненной геенны. Так оно бывает всегда, такие от этого бывают результаты, и так случается со всяким, возлюбившим похоти его: никто от него пусть не ждет милосердия или сострадания. Всех мир желает обмануть, опутать своими сетями и старается только о том, чтобы никто не избежал этих сетей.

По моему мнению, люди, порабощенные таким суровым и дурным тираном, безумно отступившие от человеколюбивого и всеблагого Господа, всецело погрязшие в земные заботы и не думающие совершенно о будущем, но только о плотских наслаждениях, душу же свою осуждающие на голодную смерть, подобны мужу, убегавшему от бешеного верблюда. Муж этот, испугавшись ужасного рева своего взбешенного верблюда, бежал, чтобы не сделаться его жертвою, и в беге упал в глубокую яму. Но в падении он, простерши руки, ухватился за какое–то растение. Вместе с тем он ощупал какую–то подпору для ног, на которую и поспешил опереться, считая себя впредь в безопасности. Но, осмотревшись, человек увидел, что две мыши, черная и белая, не переставая грызут корень того растения, за которое он ухватился, и уже близки к тому, чтобы совсем перегрызть его. Взглянув же на дно ямы, видит ужасного огнедышащего дракона, свирепо смотрящего на него с разинутой пастью, готовящегося проглотить его; присмотревшись же к той подпоре, на которой он утвердил ноги, видит, что это была стена, с которой торчали головы четырех аспидов; подняв же свои глаза к верху, он увидел немного меду, капающего с ветви этого растения. Тогда человек, забыв об окружающих его опасностях: о бешеном верблюде, стоящем над ямою и желающем его растерзать, о драконе, об аспидах и мышах, догрызающих корень, вполне предался услаждению себя сладостью этого ничтожного количества меду.

Это сравнение относится к увлекающимся сею земною жизнью: верблюд–это смерть, преследующая постоянно род Адамов и стремящаяся похитить его; яма же — мир, полный различных зол и коварных козней; растение же, корень которого непрестанно точится мышами, есть жизнь человеческая, непрестанно сокращаемая сменяющимися днем и ночью (черная и белая мыши); четыре же аспида выведены тут для подобия тела человеческого, зависящего от четырех непрочных и непостоянных элементов, которые, находятся если в беспорядке и смятении, то сокрушается и прочность человеческого тела; тот же ужасный, огнедышащий дракон показывает собою ад, стремящийся принять в свое лоно всех, кои предпочли временные земные наслаждения будущим вечным благам; наконец, под каплею меду изображается сладость земных удовольствий, которою вводятся в заблуждение любители мира, вследствие чего они не заботятся о своем спасении.

Иоасаф, на которого эта притча произвела сильное впечатление, воскликнул: «Сколько истины и смысла в этой притче! Говори таких притч побольше, чтобы я вполне понял нашу жизнь и мог бы судить верою, кому что предстоит в будущем».

Тогда старец сказал ему: «С другой стороны, возлюбившие эту земную жизнь и упивающиеся ее кратковременными сладостями, которые они предпочли будущим вечным благам, подобны человеку, имевшему трех друзей. Двух из них он весьма любил, уважал и готов был за них подвергнуться смерти и каким угодно опасностям. К третьему же относился с величайшим пренебрежением, не оказывал ему никакого почтения, ни подобающей любви, но выказывал в отношении к нему очень мало, чтобы не сказать никакой, дружбы. Но вот в один день к этому человеку приходят какие–то грозные воины и требуют, чтобы он немедленно явился к царю, отвечать за долг в 10.000 талантов. Находясь в стесненных обстоятельствах, этот человек мысленно искал помощи, чтобы исполнить столь ужасное для него требование царя.

Он бежит к своему первому другу, которого считал самым искренним и говорит ему: «Ты знаешь, друг, я всегда готов был душу свою положить за тебя. Теперь же мне нужна помощь, так как крайняя нужда постигла меня сегодня. Скажи же, чем можешь помочь мне, и насколько оправдается моя надежда на тебя?» Этот же ему отвечает: «Я тебе не друг и даже не знаю, что ты за человек. У меня есть другие друзья, с которыми я буду сегодня веселиться, которые и будут всегда моими друзьями. Тебе же я дам два рубища на дорогу, которая тебе предстоит, и больше от меня не жди ничего». Услышав это и обманувшись так горько в надежде, которую он возлагал на своего друга, он отправился к другому и говорит: «Ты помнишь, друг, как я всегда почитал и любил тебя. Теперь я нуждаюсь в человеке, который бы мне помог в ужасном постигшем меня горе и беде. Скажи мне, чем ты можешь мне помочь, чтобы я мог выйти из нее?»