Иоанн Дамаскин - Творения

Должно знать, что не одно и то же — хотеть и хотеть каким–либо (определенным) образом. Хотеть вообще, как и видеть вообще, — принадлежность естества, ибо свойственно всем людям. Хотеть же каким–либо (определенным) образом — принадлежность уже не природы, но нашего свободного выбора, — как и видеть так или иначе, хорошо или худо. В самом деле, не все люди одинаково хотят и не одинаково видят. То же будем принимать и относительно действований. Ибо хотеть, видеть, действовать каким–либо (определенным) образом есть способ употребления воли, зрения и действования, свойственный одному только пользующемуся (этими способностями) и отделяющий его от прочих, соответственно тому или иному различию [134] Максим Исповедник, Диалог с Пирром. Migne, s. gr., t. XCI. col. 289, 292. .

Итак, хотеть вообще называется волею, или способностью хотения; и это есть разумное стремление и естественная воля. Хотеть же каким–нибудь (определенным) образом, или то, что подлежит хотению, (предполагает) предмет хотения и хотение по свободному выбору (θελημα γνωμικον). Что по природе способно хотеть, то называется имеющим свойство хотеть. Например, естество божеское, как и человеческое, способно хотеть. Хотящий же есть тот, кто пользуется своею волею, или определенное лицо, — например, Петр.

Поэтому, так как Христос — един, и ипостась Его — едина, то один и тот же Хотящий и так, как свойственно Богу, и так, как свойственно человеку. А так как Он имеет два естества — способные хотеть, потому что они разумны, ибо все разумное и способно хотеть (вообще), и имеет свободу выбора (определенных предметов), — то мы скажем, что в Нем — две воли или два естественных хотения. Он — Тот же Самый — способен хотеть по обоим естествам Своим, ибо Он воспринял естественно присущую нам силу хотения. И так как Христос — один и Хотящий соответственно каждому из двух естеств — один и тот же, — то мы должны сказать, что предмет желания в Нем — один и тот же. И это не потому, что Он хотел только того, чего хотел по природе — как Бог, — ибо не свойственно Божеству хотение есть и пить и подобное; но имел и такие хотения, кои относились к составным принадлежностям природы человека, без противоречия свободе выбора, но вследствие свойства естеств. Ибо тогда Он естественно хотел этого, когда хотела и Божественная воля Его, и позволяла плоти страдать и делать то, что ей было свойственно.

А что хотение присуще человеку по природе, ясно из следующего. За исключением божественной жизни, есть три рода жизни: жизнь растительная, чувствующая и разумная. Жизни растительной свойственно движение, способствующее питанию, росту, рождению. Жизни чувствующей свойственно движение, соответствующее природному влечению; жизни разумной и рассуждающей — движение свободное. Итак, если растительной жизни по природе принадлежит движение, способствующее питанию, и чувствующей жизни — движение, соответствующее природному влечению, то, следовательно, по природе же жизни разумной и рассуждающей принадлежит движение свободное. Свободное же действование есть не что иное, как хотение. Поэтому Слово, сделавшись плотию одушевленною и рассуждающей, и имеющей свободное действование, стало и способным хотеть [135] Максим Исповедник, Диалог с Пирром. Migne, s. gr., t. XCI col. 301. .

Далее. Что принадлежит природе, тому нет нужды учиться. Ибо никто не учится мыслить или жить, или испытывать голод или жажду, или спать. Но и хотеть мы не учимся. Следовательно, хотеть — свойственно природе. И еще: если в существах бессловесных природа управляет, то в человеке, движущимся свободно, соответственно своему хотению, — она (сама) служит началом управляемым. Следовательно, человек способен к хотению по природе. И еще: если человек сотворен по образу блаженного и пресущественного Божества, а Божие естество по природе имеет способность свободного выбора и хотения, — то, следовательно, и человек, как образ Его, по природе имеет способность свободного выбора и хотения. Ибо отцы определили способность свободного выбора как хотение.

Притом, если способность хотеть присуща всем людям, и (нельзя сказать), что одним она присуща, а другим не присуща, а что усматривается во всех вообще, то характеризует естество в неделимых того же рода, — то, следовательно, человек по природе обладает способностью хотения [136] Максим Исповедник, там же. Migne, 304. .

И опять: если естество не терпит ни прибавления, ни убавления, способность же хотеть принадлежит равно всем (людям), а не так, что одним — в большей степени, а другим — в меньшей, — то, следовательно, человек имеет способность хотения по естеству. Отсюда, если человек имеет способность хотения по естеству, то и Господь, не только как Бог, но и поскольку соделался человеком, имеет способность хотеть по естеству. Ибо, как воспринял Он наше естество, так воспринял в естестве и нашу волю. И поэтому отцы выражались, что Он отпечатлел в Себе Самом нашу волю.

Если воля не есть принадлежность естества, то она — или принадлежность личности, или противна естеству. Но если бы воля была принадлежностью личности, то Сын имел бы волю, отличающуюся от воли Отца, ибо личное свойство характеризует только одно лицо. А если бы воля была противна естеству, то она означала бы выпадение из естества. Ибо то, что противно естеству, разрушительно для того, что соответствует естеству [137] Там же. Migne, 304. .

Бог и Отец всего имеет хотение или как Отец, или как Бог. Но если бы Он имел хотение как Отец, то оно было бы иным по сравнению с хотением Сына. Ибо Сын — не Отец. Если же Он имеет хотение как Бог, а и Сын есть Бог, и Дух Святый есть Бог, — то, следовательно, хотение есть принадлежность естества, то есть естественно. Еще. Если в чем, — как говорят отцы, — воля одна, в том и сущность одна, и если бы при этом во Христе была бы одна воля — как Божества Его, так и человечества, — то и сущность их была бы одна и та же [138] Григорий Нисский, Антирретик против Аполлинария. .

И наоборот: если, — как говорят отцы, — различие естества не могло бы проявиться в едином хотении, то необходимо (одно из двух): или чтобы говорящие о едином хотении не полагали во Христе различия естеств, или не говорили о едином хотении.

И далее. Как говорит божественное Евангелие, Господь, придя в области Тира и Сидона и вшед в дом, никогоже хотяше, дабы его чул: и не може утаитися (Мк. 7, 24). Если божественное хотение Его всемогуще, Он же не мог утаиться, хотя и хотел, — то, следовательно, Он не мог, восхотев, как человек, и (вообще) имел способность хотения, как человек [139] Максим Исповедник, Диалог с Пирром. Migne, 321. .

И еще говорит (Евангелие): пришедши на место, глагола: жажду (Ин. 19, 28). И даша Ему вино с желчию смешано: и вкуш, не хотяше пити (Мф. 27, 34). Итак, если Он возжаждал, как Бог, и вкуш, не хотяше пити, то, следовательно, и страданию Он был подвержен, как Бог, ибо жажда и вкушение — страдательное состояние. Если же Он возжаждал не как Бог, то, без сомнения, — как человек, и вообще, как человек, имел способность хотения.