Кирилл Александрийский - Творения

П.Это так.

К.Итак, проказою закон прекрасно указует на омертвение, как бы в делах искусно заимствуя от того, что можно видеть ясно и чувственно, мысля о более сокровенном и плотскими примерами уясняя мысленное. Но предлагая нам богатое познание о душевных осквернениях и представляя явным как бы в телесных недугах то, что случается мысленно, сверх сказанного говорит еще в книге Левит: «если у кого будет истечение из тела его, то от истечения своего он нечист. И вот [закон] о нечистоте его от истечения его: когда течет из тела его истечение его, и когда задерживается в теле его истечение его, это нечистота его; всякая постель, на которой ляжет имеющий истечение, нечиста, и всякая вещь, на которую сядет, нечиста; и кто прикоснется к постели его, тот должен вымыть одежды свои и омыться водою и нечист будет до вечера; кто сядет на какую–либо вещь, на которой сидел имеющий истечение, тот должен вымыть одежды свои и омыться водою и нечист будет до вечера; и кто прикоснется к телу имеющего истечение, тот должен вымыть одежды свои и омыться водою и нечист будет до вечера; если имеющий истечение плюнет на чистого, то сей должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера» (Лев. 15, 2–8). И кроме сего говорит, что мерзок будет и отвратителен всякий сосуд, на котором «всядет изливаяй семя», хотя бы он и омыл руки водою, — и это будет оскверненным (ст. 9 и далее). И если бы кто прикоснулся к телу его, во всяком случае и тот становится причастным вине нечистоты; также, если бы приблизился к нему кто–либо из неоскверненных еще, то и в таком случае они будут подлежать вине нечистоты. Поэтому–то он, вместе с прокаженными, выходил и выселялся из стана, будучи недоступным для всех и не имея с ними общения, даже прикосновением руки оскверняя случайно встречающихся с ним.

П.Но какой же мог бы быть недуг в душе, подобный телесному излиянию семени? Ибо закон духовен: не так ли?

К.Совершенно так; ты сказал правильно. Но ты рассуди вот о чем: истечение семени из тела некоторым образом вредит естественной способности к плодородию, обращая в ничто запас семени и ослабляя напряжение в членах; оно как бы уже невольным делает растление, так что одержимые этим недугом находятся в продолжительном и постоянном осквернении. Так переходи же теперь от телесного недуга и наглядного образа к совершающемуся в уме: растлевается и самый ум, распутно трудясь над тем, над чем не следует, и ни на что необходимое не употребляя напряжение своей деятельности, так что не имеет никакого истинного плода, а напротив всегда стремится к несправедливому и недугует неудержимым ниспадением к постыдному.

П.Что такое ты говоришь?

К.Разве божественный Павел не сказал нам, Палладий, что человек «создан на дела благие?» (Еф.2, 10.)

П.Конечно, сказал.

К.Итак, он получил естество прямо направленное и способное ко всему похвальному. Или ты не признаешь, что это животное восприимчиво к мудрости и всякому знанию? что оно весьма легко могло бы совершать дела благоразумия и мужества, а также и справедливости, если бы восхотело исполнять ему свойственное и следовать Божественным законам?

П.Признаю.

К.Если же кто, оставив это в стороне, оказался бы уже не мудрым, а безумным и бессердечным, не к тому направляющим стремление своих хотений, что способно руководить к истине, и напротив предпочитающим нестись вне подобающего и вместе с заботящимся о ниспровержении правого нисходит до погибели, совершенного и безукоризненного мнения о Боге и не безупречно проходящим путь деятельности: то разве не справедливо было бы такового назвать мысленно изливающим семя, как попусту иждивающего силы, посредством которых он мог бы плодоносить Богу?

П.Я полагаю, так.

К.Что же? Если бы кто, оставив исполнение дел справедливости и украшение себя благолепием мужества, оказывался несправедливым и преданным удовольствиям, то не счел бы ты его недугующим одинаково с изливающим семя, как иждивающего на постыдное естественную свою способность к доброму, и предпочетшего духовному благоплодию потерю его на дела отнюдь не полезные?

П.Счел бы.

К.Закон повелел как можно далее уходить от изливающего семя, как бы научая нас в особенности удаляться от склонных к порочности и мужественно отражать от себя тех, которых и Сам Бог возгнушался бы, как недугующих постоянным осквернением; ибо поистине не безвредное дело — прилепляться к людям злым. Истинно написанное: «Кто прикасается к смоле, тот очернится» (Сир. 13, 1). Изливающий семя оскверняет всякую вещь, которой он коснется, ложе свое, тело, чаши, воду и сосуды деревянные: чрез это таинственное указуется на то, что причастным ему в присущей ему нечистоте будет всякий, кто даже только вблизи его был бы по своему духовному расположению. Ибо написано: «себе чиста соблюдай», и не «приобщайся чужим грехом» (1 Тим. 5, 22). Впрочем и явные пороки, и сокрытые в глубине наших помышлений недуги, и вообще всякую слабость нашу только Христос удаляет и даруемое Им очищение, так как закон не в силах сделать это; ибо, согласно написанному, «законом никто не оправдывается» (Гал.3, 11). И ты увидишь, что это отнюдь не ложь, если вникнешь в последующие слова закона; он говорит: «А когда имеющий истечение освободится от истечения своего, тогда должен он отсчитать себе семь дней для очищения своего и вымыть одежды свои, и омыть тело свое живою водою, и будет чист; и в восьмой день возьмет он себе двух горлиц или двух молодых голубей, и придет пред лице Господне ко входу скинии собрания, и отдаст их священнику; и принесет священник из сих [птиц] одну в жертву за грех, а другую во всесожжение, и очистит его священник пред Господом от истечения его» (Лев. 15, 13–15). Итак, очищает изливающего семя и избавляет его от недуга, но только во Христе, чрез воду и кровь. Да «исчислит себе, — говорит, — седмь дней на очищение свое, и исперет ризы своя, и омыет тело свое водою и чист будет». Протяжение очищения на семь дней означает, конечно, что во всю жизнь и во всякое время жизни должно очищаться добрыми делами тем, которые решились перейти от мирской порочности к совершению дел благоприличных; потому что мера седмицы заключает в себе полноту времени и возвращение к тому, что было в начале, так как время приблизилось уже к концу. Весьма ясно также говорит, что должно присоединяться и необходимо быть прибавляемо к добрым делам нашим очищение чрез Христа, и очищение водою, так что в омовении тела и одежд разумеется уже святое крещение, с присоединением, очевидно, и очищения кровию. Ибо «в день осмый, — говорит, — да возмет себе два горличища, или два птенца голубина». День восьмой опять может означать время нашего домостроительства с плотию, когда претерпел за нас заклание Еммануил, — эта поистине благогласная и благозвучнейшая горлица, которая собственною кровию совершила «во веки освящаемых» (Евр.10, 14). А что смерть Христова имеет в себе всякое благоухание, так как она совершилась за жизнь мира и за отъятие греха, это означается тем, что горлиц было две, из которых одна закалалась за грех, а другая во всесожжение; но что и умилостивлением за грехи наши соделался Христос, как говорят Писания (1 Ин. 2, 2; ср.: Рим. 3, 25), и сие он показал, сказав: «и да помолится о нем жрец пред Господем о излиянии его».