Симеон Новый Богослов - Творения и Гимны

4. Что же, брате мой возлюбленный, понял ли ты, что значит сказанное: уверовавший и окрестившийся , и потом опять: возневеровавший (απισησας)? Или мне сказать тебе об этом? Ибо слово это кажется простым и удобопонятным для всякаго, но содержит глубоко сокровенныя мысли. Здесь не о той одной вере говорится, что Христос есть Бог, но говорится и о вере, объемлющей все св. заповеди, когда, т. е., кто с верою приемлет все заповеди и держит убеждение, что ни одна из них не есть праздная, но что все глаголы Божии до иоты и черты суть жизнь и приносят жизнь вечную. Кто верует так всем заповедям Христовым и, как обещался во святом крещении, соблюдает и исполняет их все, не опуская ни одной, тот спасется. Напротив кто возневерует какому либо слову Христову, до единой черты или иоты, тот осужден будет, какбы отвергся он самого Христа Господа. И праведно. Ибо тот, кто верует Ему в великом, — что Он, скажем по пунктам, будучи Бог, соделался человеком непреложно и неизменно, что был распят и умер, что воскрес и явился Апостолам, вошедши к ним дверем затворенным, что вознесся на небеса и сидит одесную Бога и Отца, что имеет приити судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его, и что прежде сего имеет воскресить всех людей, которые родились от Адама и родятся еще до скончания века, — кто всему этому верит, а не верит следующим словам: глаголю вам: яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный (Мф. 12:36), — как возможно, чтобы таковый был верен и сопричислялся к верным? Равным образом, кто верит Христу в оных страшных и великих таинствах, превосходящих всякой ум и всякое помышление человеческое, и во всем том, что совершено и еще имеет быть совершено Христом Господом нашим, а не верит Ему в следующих, изреченных Им, словах: иже хощет по Мне ити да отвержется себе и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мр. 8:34), — также : иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10:37), — и еще: аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь, и жену, и чад, и братию, и сестр, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик (Лк. 14:26), — и — иже аще разорит едину заповедей сих малых,… мний наречется в царствии небеснем (Мф. 5:19), — как возможно, чтоб такой сочтен был верным, а не паче осужден, как неверный, и даже хуже невернаго, когда он относительно важнейшаго исповедует, что верует Христу, а в малом (как ему то кажется) презирает Его, Бога и Владыку всяческих, будто лживаго, — и в отношении к прочему говорит, что верует Христу, яко Богу истинному, а в то слово Его, что Он говорит: о всяком праздном слове воздадут человецы слово в день суда , не верит, как какому нибудь ничтожному человеку? Христос горе говорит смеющимся, и ублажает плачущих, а он, смеясь, срамословя и пустословя, думает, что спасется. Даже что? — Не отвергаясь себя по заповеди Господа и не неся креста своего, думает, что последует Христу, распятому за него, и любя родных паче Христа, почитает себя достойным Христа.

Таким образом и те, которые будто приходят ко Христу и оставляют мир и мирское, но не отвергаются от всех родных своих и при этом самой жизни своей, делают все противное сему, любят родных паче Христа, — тщетно думают, что они ученики Христовы, и преступая каждочасно не одну какую–либо маленькую заповедь, но много и притом великих, напрасно воображают, что не делают ничего богопротивнаго, — мало этого, мечтают даже быть великими некими и дивными в царствии небесном. Большее же всего зло есть то, что они говорят, будто, действуя так, они нисколько не нарушают заповеди, и не только говорят так, но покушаются, неразумные, убедить в этом и нас, защищающих слово истины. Но возвратимся к нашему предмету.

Итак, все заповеди, которыя Христос заповедал Апостолам, равно заповедал Он и нам, чтоб мы соблюдали их все до одной. И мы можем их соблюсти, даже находясь в мире, но не хотим, потому что слабоваты в вере и любви ко Христу. Что это, сказанное мною сейчас, истинно, подтверждают все, которые, прежде закона, в законе и по воплощении Спасителя нашего Христа благоугодили Богу находясь в мире, с детьми и женами, и при всех попечениях мирских. Потому что совсем не имели пристрастия ко всему этому, но были отрешены от того произволением своим. Иные из них по вере и делам были более светлыми лицами, нежели те, которые проводили жизнь в горах и пещерах. Для чего и мы, опираясь на заповедь Господа, какбы прямо к нам изреченную и к нашей немощи приспособленную, отрицаемся от всего, вступаем на тесный и прискорбный путь, телесно отделяемся от мира и того, что в мире, оставляем одно место и переходим в другое — в монастырь, и начинаем подвиг добродетелей, в коем каждый подвизается, больше или меньше, как произволяет? — Для чего делаем это мы? Для того, чтобы стяжать безпристрастие к сказанному и отрешиться от привязанности к тому, так как иначе это помешало бы нам тотчас, по удалении от мира, начать шествовать путем, ведущим в царствие небесное, последуя заповедям Господа и повинуясь повелениям Его.

5. Но, прошу тебя, вникни хорошенько в силу слов, которыя сейчас хочу предложить тебе. Представь в уме своем некий царский путь, весь углаженный стопами тех, которые прежде добре и богоугодно шествовали по нему; по ту и другую сторону его вообрази горы, лощины, обрывы, высокие утесы и прорывы, а между ними предположи поля, луга, увеселительныя места с тенями и деревами полными разных плодов; представь также, что там в разных местах скрываются многие дикие звери, грабители и убийцы. Ведай теперь, что если мы, вступив на сей путь, шествовать будем по нему, подражая тем, которые прежде нас прошли по нему, — святым, то ничто из этого не может обольстить нас, привлечь к себе наше чувство или повредить нам. Когда шествуя путем заповедей Господних, мы, при проходе между сказанными предметами, не будем обращать очей своих ни на один из них, тогда никто ни из грабителей тех, ни из зверей не посмеют явно напасть на нас; не посмеют они даже и подойти к нам близко, особенно если последуем какому–либо духовному руководителю и имеем добрых спутников.

Бывает однакож, что грабители те иногда стоят вдали, иногда подходят поближе, и одни из них устрашают нас и зверски смотрят на нас, как убийцы, другие напротив ласково обращаются к нам со льстивыми и будто дружескими словами, показывая приятность мест там находящихся, красоты дерев и плодов, и приглашая нас отдохнуть немножко после путных трудов и вкусить от плодов сладких на вкус и прекрасных на вид, — и другия многия изобретают хитрости и безчисленныя употребляют уловки, чтоб как нибудь сманить нас с того царскаго пути. Так безпокоят они нас непрестанно день и ночь, и когда бодрствуем и когда спим, и иногда борют нас срамными похотями, иногда пожеланиями яств запрещенных, иногда отчаянно нападают на нас и стращают, что убьют, думая тем запугать нас и сбить с царскаго пути. Иные из них говорят, что невозможно вынесть всех трудностей этого пути; другие, что эти труды совсем тщетны, и никакой не могут принести пользы тем, кои употребляют их; третьи опять говорят, что этот путь, которым мы идем, конца не имеет, и нам показывают некоторых из тех, которые ни в чем никакого не достигли успеха. Это особенно такие, которые много времени провели в подвижничестве и никакой не получили пользы от этого долговременнаго в нем пребывания, потому что не с разумом шествовали путем заповедей Божиих, и не с правым и благочестивым помыслом, но подвизались своевольно и с гордостию. Такие всегда пресекают свое по Богу течение и, убоявшись, возвращаются вспять, а затем, опустившись в нерадении, предают себя диаволу и начинают делать одно угодное ему.