Георгий Чистяков - Путь, что ведёт нас к Богу

В апреле 2005 года на похоронах Иоанна Павла II кардинал Ратцингер (будущий Бенедикт XVI) преподал брату Роже Святое Причастие. Это все видели по телевидению во время прямой трансляции. Газетчики сразу ухватились за этот факт, причем одни утверждали, что кардинал не узнал брата Роже и принял его за католического монаха, другие писали, что Роже Щютц тайно принял католичество. Действительно, хранитель католической веры ex officio, в чем‑то очень жесткий и не меняющий своих установок или попросту консервативный (как тогда считалось) кардинал не мог причастить протестанта, ибо сам многократно выступал против интер- коммуниона. Это действительно так.

Но он сделал это, и, как потом оказалось, сделал это вполне сознательно, потому что увидел в брате Роже не представителя иной деноминации, но брата во Христе, не двоюродного, но именно родного брата. Такого брата видела в нем и мать Тереза, и Иоанн Павел II, и, главное, миллионы христиан, причем всех исповеданий и со всех континентов. Брат Алоис сказал мне, что они ожидали, что в связи с кончиной брата Роже им придет много писем с соболезнованиями. Но не предполагали, что писем будет так много. Настоящие горы. И не соболезнования, но благодарность была содержанием этих писем. Laudate Dominum omnes gentes - Хвалите Господа все народы…

В двух окнах на последнем этаже Апостольского дворца в Ватикане всю ночь с 1 на 2 апреля горел свет. Это означало, что там угасал Иоанн Павел II. Великий Папа, как назвал его кардинал Анджело Содано в своей проповеди на другой день после его смерти. На площади в ту самую ночь, когда Папа уходил из земной жизни, собралось более 80 тысяч человек. И все молчали. Молча молились. Было слышно, как горят свечи… А всего лишь за два дня до этого Папа благословлял народ из того же окна, где теперь не гасили свет из‑за его предсмертной болезни. Я бесконечно счастлив, что на Пасху был в Риме, был на площади, участвовал в мессе и получил вместе с другими паломниками его благословение. Понятно, что Папа — святой, что он у Бога, что он теперь уже молится за нас. Но как пусто стало в этом мире! Как нужен был он нам здесь, как не хватает его теперь!

Иоанн Павел II был поэтом и драматургом, стихи он продолжал писать вплоть до последних лет своей жизни. Это «Римский триптих», переведенный на русский язык Аллой Калмыковой. Он был священником и профессором, приходским пастырем, который духовно руководит жизнью своих многочисленных прихожан и служит для них мессу, исповедует и причащает, но он был и ученым, наставником своих студентов, читавшим лекции и руководившим их самостоятельной работой. Он был епископом, кардиналом, наконец, Папой, который отвечает за духовное здоровье всей Католической Церкви. Именно как Папа он объехал почти весь мир в качестве посла мира и надежды как для христиан, так и для тех, кто исповедует другие религии, и даже для агностиков и атеистов.

Когда 13 мая 1981 года на площади Св. Петра в Риме прогремели выстрелы из пистолета Мехмета Али Ахджи и Иоанн Павел II упал на руки своего секретаря Станислава Дживиша, казалось, что не только дни, но и часы его жизни сочтены. Журналисты уже ждали того момента, когда можно будет сообщить своим агентствам, что Папа скончался. Этого, однако, не случилось. Вопреки мрачным прогнозам врачей, он выжил и встал на ноги, чтобы продолжать свое служение. Это было в тот самый майский день, когда вспоминается явление Божьей Матери трем пастушкам из португальской деревни в Эстремадуре, которая по–арабски называется Фатима. И поэтому Папа сразу сказал, что не умер, прежде всего, благодаря особому заступничеству Пречистой Девы. Totus Tuus — «Полностью Твой» — было написано на его гербе. Tut to Тио, Vergine Madre…

«Сила Моя в немощи совершается», — сказал некогда воскресший Христос апостолу Павлу. Если говорить об Иоанне Павле II, то эти слова объясняют всю тайну его жизни и служения как нельзя лучше. Папа, в прошлом спортсмен, футболист и даже вратарь футбольной команды, болел; он почти падал в обморок на глазах тысяч молящихся, ломал шейку бедра, а затем, несмотря ни на что, встал на ноги и, хотя каждый шаг ему давался с трудом, не сдавался. Говорил он с трудом и все более тихим голосом, но при этом делался все сильнее в духовном плане. Слабея физически, Папа становился все более просветленным и открытым, все более решительным и смелым. Обычно с людьми такого просто не бывает. «Дух бодр, плоть же немощна», — говорит Иисус в Гефсиманском саду. Если в этой фразе содержится какая‑то жизненная программа, которую предлагает нам Христос, то Иоанном Павлом II она выполнена полностью.

Очень важным моментом в жизни и служении Папы Войтылы стал радикальный пересмотр того, что было сделано от имени Церкви в течение столетий. С самого начала своего понтификата вместе с митрой и посохом святого Петра он взял на свои плечи ответственность за то, что происходило в Католической Церкви во времена бесчисленных его предшественников. За разрыв с христианским Востоком и православием, за зверства инквизиции и религиозные войны, за процесс Галилея и казнь Яна Гуса и Джордано Бруно, за антисемитизм и фактическое участие в работорговле, за осуждение Мартина Лютера и за многое другое. В книге Луиджи Аккатолли «Когда Папа просит прощения» можно найти анализ 25 публичных высказываний Папы, которые начинаются словами: «Я прошу прощения».

За все это Папа просил прощения, словно это была его личная вина. Смиренно и без попыток доказать, что в условиях прошлого то или иное явление было естественным. Таков был этот человек, который не боялся ничего, кроме неправды и, главное, полуправды. Разумеется, чтобы просить прощения, нужно было проработать каждую из проблем чрезвычайно серьезно, и это Папа делал со своими сотрудниками, что нашло отражение в соответствующих документах.

Но необходимо было и другое. Чтобы сказать теа culpa - «моя вина», ему нужно было огромное личное мужество. Ибо этому препятствовали очень многие католические иерархи, которые считали, что делать этого ни в коем случае не нужно и ни при каких обстоятельствах, ибо «есть темы, которые лучше не затрагивать, так как разговор о них может повредить Церкви». Но Папа Войтыла пошел своим путем. Вопреки опасениям тех, кто полагал, что такое покаяние только ослабит Церковь и подорвет ее влияние в обществе, он понял, что «очищение памяти» необходимо. И ввел Римско–Католическую Церковь в новое тысячелетие действительно обновленной. Не случайно же Папа называл наше время «весной христианства». Проводя в жизнь решения II Ватиканского Собора, именно он протянул руку православным и протестантам, считая, что давно прошла пора называть их христианами «второго сорта».