Андрей Куликов - Научный атеизм. Введение

В Курске в марте 1942 г. был воссоздан Свято-Троицкий женский монастырь со 155 насельницами. За недолгую оккупацию Орла фашисты успели открыть в нем четыре храма. Как писал английский журналист А. Верт: «Церкви в Орле процветали, они превратились, в активные центры русского национального самосознания…».

Следует отметить, что просоветские настроения в церковной среде были редчайшим исключением, как, например, факт сотрудничества с советскими спецслужбами священника деревни Волки Смоленской области о. Аркадия. При нем же служил в качестве дьякона «Филипп Иванович» (коммунист-подпольщик). Впрочем, большевицкие агенты в рясах встречались все-таки редко — все сотрудничали с оккупантами.

Особенно это чувствовалось в Брянске, где при немцах было открыто 12 храмов. Интенсивное восстановление церквей охватило и всю Брянскую область. «Находилась» спрятанная при большевиках богослужебная утварь, иконы, облачение. «Появлялись» и люди, способные петь и читать в церкви.

В Локотском районе Брянской области возникла даже целая «республика». Генерал-полковник Шмидт — командующий 2-й танковой армией признал ее автономным районом под «русским самоуправлением». В районе царил порядок, возрождалось материальное благополучие. Имелась у Локотской «республики» даже собственная профашистская армия РОНА — Русская Освободительная Народная Армия (20 тыс. человек). Со временем «республика» увеличивалась, и в нее вошли 8 районов с 581 тыс. жителей. Как это ни странно, но Локотская «република» так и не оказалась под пристальным взором нацистских чиновников из Берлина.

Церковная жизнь в оккупированных немцами северо-западных областях России

«Возрождение церковной жизни» на северо-западе России в силу различных причин оказалось тесно связано со знаменитой Псковской Миссией.

Деятельность Миссии стала возможной, во-первых, благодаря личности митр. Сергия (Воскресенского), пользовавшегося доверием у оккупационной нацистской администрации, а во-вторых, благодаря политическим стараниям фашистских чиновников из министерства Розенберга, полагавших, что оккупационной администрации не следует препятствовать распространению влияния прибалтийского экзархата на российские районы, занятые группой армий «Север».

Тот факт, что митр. Сергий предпринял энергичные шаги для духовного кормления православной паствы соседних с Прибалтикой областей, представляется «с канонической точки зрения совершенно законным», ибо митр. Ленинградский Алексий (Симанский) находился в блокированном Ленинграде и в силу этого лишь формально являлся управляющим епархией. Как писал сам митр. Сергий: «Мы почли долгом своим на время принять эту территорию под свое архипастырское покровительство, чтобы немедленно приступить на ней к восстановлению церковной жизни, и для этой цели направили туда миссионеров из Экзархата».

На языке нацистских чиновников эта Миссия называлась «Die Orthodoxe Mission in den befreiten Gebieten Russlands» (Православная Миссия в освобожденных землях России). Сразу же после получения разрешения от немецких властей Миссия выехала из Риги в Псков. Первые миссионеры (15 человек) прибыли туда 18.8.1941 г. Территория, на которой Миссии предстояло развернуть свою деятельность, включала в себя часть Ленинградской, часть Калининской, Великолуцкую, Новгородскую и Псковскую области и имела население около 2 млн. человек. Несмотря на такую обширную площадь, состояние церковной жизни в эти областях было одинаковым и выражалось в ее полном отсутствии… На всей территории, охваченной деятельностью Миссии (территории, равной по размеру Ирландии), был лишь один действующий храм с двумя священнослужителями.

Оккупационные нацистские власти признавали за митр. Сергием право руководить деятельностью Миссии, а саму Миссию считали частью РПЦ, а не какой-либо автономной структурой.

«Именно любовь и сострадание» заставило миссионеров покинуть тихую, благополучную Ригу и отправиться в прифронтовые области России, несмотря на реальную угрозу стать жертвой вездесущих «народных мстителей». Об этом о. Алексей вспоминает так: «Лучшее время моего пастырства — время, проведенное в Псковской Миссии, хотя внешне оно протекало в самой суровой обстановке. Кругом партизаны. Встреча с ними — конец. Им не втолкуешь, что мы проповедуем Христа Распятого. Мы на этой стороне — значит, враги…».

«К августу 1942 г. (т. е. через год) в Миссии насчитывалось уже 77 пастырей, которые обслуживали 200 приходов. Тем не менее и миссионерам приходилось, как и раньше, служить на ниве Христовой с полной отдачей». Одних только крещений приходилось совершать за одну службу от 25 до 100. Священник Иоанн Легкий в августе-ноябре крестил 3500 детей. Поэтому вполне можно доверять донесению СД от 21.9.1942 г. сообщающему: «Успех миссионерской работы обеспечен»

В храмы ходили не только женщины и дети. Существенную часть прихожан составляли мужчины, бывшие военнопленные, а теперь власовцы. Да и немцы явно считали, что Миссия должна заботиться о своих освобожденных соотечественниках. Как вспоминает о. Георгий Тайлов: «Оккупанты относились к нам вежливо, но требовательно»

Однако если для освобожденного из плена власовца, вопрос о личной духовной жизни зависел от его желания прийти в храм, то у тех, кто до сих пор находился в плену, такой возможности не было. Понимая это, миссионеры обратились к военным нацистским властям, чтобы те разрешили священнослужителям приходить в лагеря и совершать богослужения. Просьба была удовлетворена. Священники смогли не только совершать богослужения в лагерях, но и приходить в лазареты для военнопленных, чтобы причащать и исповедовать раненых и вербовать новых изменников родины.

Для «религиозного возрождения» на занятых немцами российских территориях было характерно проявление каких-либо знаменательных духовных событий. Наиболее значимой для Церкви на Псковщине была передача духовенству Тихвинской иконы Божией Матери…

Помимо слова устного, Миссия распространяла и слово печатное. С августа 1942 г. в Пскове издавался журнал «Православный христианин», выходивший каждый месяц тиражом 2–3 тыс. экземпляров. Нацистские власти дали и доступ на радио, чтобы церковное слово звучало и в эфире. Радиопроповедями занимался, как правило, о. Георгий Бенигсен. Вспоминая о том времени, о. Георгий писал: «Мы шли в народ, несли ему слово Христовой любви и правды, слово утешения и надежды Детский сад, школа, вуз, пионерская и комсомольская организации — вот те страшные круги ада, которые проходила неопытная, мягкая душа в советском „раю“. Слава Богу, славянская душа постояла за себя. Она осталась христианской».