Эдмунд Клоуни - 1 Послание Петра

Смерть Христа была победой над сатаной, через нее совершился суд над князем мира (Ин. 12:31). Однако день последнего Суда Господа настанет только тогда, когда вновь придет Господь (1:5,7,13; 4:5,13; 5:1,4; ср.: 3:22). Христос заставил Петра опустить свой меч — Его Царство будет установлено не таким путем. Кроткий в страданиях, Христос показал пример Своим последователям (2:21). И поэтому Его Царство не может быть одним из царств этого мира. Его служители не должны добиваться справедливости с помощью меча. Она будет установлена лишь с приходом Царства справедливости, которое может принести только Христос.

Что же в таком случае можно сказать о промежутке между первым и вторым пришествием Христа? Христос правит в славе, но как нам следует относиться к земным правителям? Петр уже дал ключ к решению этого вопроса, когда назвал жизнь нового народа Божьего жизнью в диаспоре (1:1). Народ Божий подобен евреям в изгнании, когда они были разбросаны среди народов земли. В изгнании Господь показал Своим людям, что они должны жить среди других народов, молясь за мир в городах, где они были пленниками (Иер. 29:7). Покорность находящихся в изгнании иудеев языческим правителям показала, что у народа Божьего нет земной отчизны. Новые верующие из язычников присоединялись к верующим иудеям диаспоры, и их нужно было обучить такой же лояльности по отношению к существующей римской власти.

То, что говорит об этом Петр, во все века не теряло своего значения. Не было конца путанице в представлениях о духовной и светской власти. Некоторые открыто ставили под сомнение слова Христа о том, что Его служители не берут в руки оружия, потому что Царство Его не от мира сего (Ин. 18:36). Называя себя служителями Христа, они во имя Его бросались в бой. Часто это делалось не прямо от имени Церкви. Обычно Церковь обращалась к земным царям, которые исполняли ее замыслы и осуществляли крестовые походы [160] Папа Урбан II и Петр Хермит начали крестовый поход под лозунгом Deus vult, «Бог велит это». Феодальная знать Европы созвала армию, которая должна была отвоевать Святую землю у мусульман, однако призыв к оружию прозвучал от Церкви. . Империи, народы и города–государства заявляли о своей миссии политического оружия Царства Христа [161] В Женеве времен Кальвина проводилось четкое разграничение между городской и церковной властью. Кальвин яростно защищал независимость Церкви от каких–либо политических сил. Однако это не помешало именно гражданской власти осудить Сервета. Власти этого протестантского города рассматривали ересь как государственную измену. . Они считали, что смогли воплотить в жизнь теократический идеал ветхозаветного Израиля, и шли в бой, распевая псалмы, в которых проклинали своих врагов [162] Возможно, нигде это не выразилось в столь ужасающем виде, как в сражениях между армией Кромвеля и шотландскими войсками, когда с обеих сторон раздавались одни и те же псалмы. .

Народы, претендующие на теократический строй, ограничены сейчас мусульманскими странами, в которых решающую роль играют исламские фундаменталисты. Однако призыв взять меч во имя Христа раздается вновь, на сей раз в рамках теологии освобождения. Ее ошибочность заключается не в утверждении, что несправедливость некоторых государственных режимов делает революцию оправданной. Ее приверженцы заблуждаются, рассматривая революцию как дело установления Царства Божьего, как дело спасения, осуществляемое во имя Господне [163] Защитники политической теологии утверждают не только то, что Церковь должна принимать участие в политической жизни, но что Евангелие должно рассматриваться с политической точки зрения. Борьба против «начальств и властей» понимается как политическая борьба за справедливость. . Никакое государство, никакие борцы за свободу не могут претендовать на призвание израильтян, которые должны быть воинами Божьего завета. Церковь Иисуса Христа стала новым Израилем, и Господь запретил ей брать в руки меч. Через Христа, ее главу и основание, Церковь воплощает в себе Царство Божье, действуя оружием более могущественным, чем меч, оружием, которое ниспровергает горделивые помыслы человеческого сердца, восстающего против Бога (2 Кор. 10:3–6). Никакое другое оружие не приблизит Царство Христа. Его приход будет сопровождаться политическим обновлением мира, потому что Иисус — единоличный правитель вселенной. Но до того, как это произойдет, христиане должны подчиняться существующим в мире властям.

Это тоже часть Божьего замысла. Мы подчиняемся царю для Господа, а не только потому, что у царя достаточно сил, чтобы принудить нас к этому. Хотя Петр и не говорит открыто (как это делает Павел), что всякая власть исходит от Бога, он, тем не менее, признает, что это важная и необходимая составляющая установленного Богом порядка (Рим. 13:1–7; Тит. 3:1) [164] На основании совершенно необоснованных рассуждений Бигг представляет Петра конституционалистом, а Павла — монархистом (Bigg, p. 140). . То, что Петр видит во власти нечто большее, чем малозначительную деталь Божественного Провидения, явствует из краткого вывода, который он делает. Апостол ставит в один ряд почтение к царю, страх перед Богом, уважение к людям и любовь к братьям (2:17).

Говоря о покорности для Господа, апостол имеет в виду не должностные обязанности, а живые отношения с людьми. Мы служим Господу и славим Его через служение другим людям. Мы чтим каждое «человеческое существо» и признаем верховную власть царя и наместников, которых он назначает. Эта мысль приобретет особое звучание, если вы вспомните, что верховным владыкой Римской империи был в то время неврастеник Нерон, а наместником, посланным другим императором, — Понтий Пилат! Однако Иисус подтвердил необходимость платить подать кесарю и признал власть Пилата данной ему не просто из Рима, но от Бога (Мф. 22:21; Ин. 19:11) [165] Очень может быть, что Петр, говоря, что правители присылаются «от» царя, имеет в виду, что царь передает власть, которую сам получает от Бога. .

Слова для Господа говорят также и о том, что своим послушанием мы исполняем волю Божью. Покорностью в общественной жизни мы заграждаем уста невежеству безумных людей. Христиан часто обвиняли в подрыве общественных устоев: в стремлении свергнуть существующую власть, в желании уничтожить торговлю и во всевозможных извращениях, включая каннибализм и инцест [166] , р. 137. . Лишь своим законопослушным поведением они могли изобличить лживость этих диких и нелепых обвинений.

Несмотря на то что в экономике Рима царствовали эксплуататорские отношения, а в социальной жизни подавлялось всякое стремление к свободе, Петр говорит, что римские власти наказывают вершащих зло и поощряют творящих добро. Конечно, он не утверждает, что Нерон творит ту совершенную справедливость, которая наступит в Царстве Божьем. Еще менее желает он призывать христиан к неподчинению власти Нерона. Апостол Петр только определяет задачи власти, ограничивая их теми требованиями, которые римляне адекватно выполняли: сдерживать преступность и порочные желания и поощрять гражданскую сознательность. Конечно, к власти могут прийти силы, которые установят столь несправедливый и деспотический строй, что уже нельзя будет говорить об исполнении ими своих функций. Описывая функции власти, Петр косвенно велит ограничить его призыв повиноваться им.