Дик Лукас - Второе послание Петра и Послание Иуды

Петра беспокоит тот факт, что в церквах, к которым он обращается, заметна приверженность либеральным идеям «сверхреализованной» эсхатологии. Лжеучителя отрицают любой элемент грядущего в христианстве. Они выступают как «наглые ругатели» (3:3), утверждающие, что все представления о Втором пришествии Иисуса и о суде являются весьма грубыми и примитивными (3:4) и что все это просто метафоры, которые нужно истолковать и переосмыслить с позиций сегодняшних представлений. Критерии, предложенные Иисусом, якобы необходимо пересмотреть заново, чтобы они могли вписаться в жизнь нового поколения людей.

Петр же дает совершенно недвусмысленную оценку происходящему и вновь повторяет фундаментальную христианскую истину. В отличие от некоторых греческих философов и современного движения «Новый век», Библия учит, что мы люди, а не боги. Мы были сотворены Богом, как об этом сказано в Быт. 1:26. Мы творения, но отнюдь не творцы. Мы отступили, но отнюдь не от благочестия на небе, а от идеала человечества на земле. Наше непреложное назначение не в том (как тому учат некоторые греческие философы и современные религии), чтобы в процессе эволюции (духовной или физической) слиться с Божеством, взойдя на более высокую ступень развития человечества. Библия рассматривает наше грехопадение как величайшую трагедию: оно не возвышает человека и не способствует его духовному возрастанию. Некоторые люди все еще рассматривают физический мир как низменный и злой, а духовный мир как возвышенный и истинный. Они говорят, что Бога можно найти путем освобождения от этой физической реальности в мистическом опыте. Но Петр ясно говорит, что растление, от которого мы должны уйти, это не наши физические тела, но грех. Во Втором послании Петра слово «мир» (kosmos) всегда отождествляется с мятежным человеческим обществом, которое находится под судом и которое будет уничтожено (1:4; 2:5,20; 3:6) [46] NIV последовательно переводит слово kosmos как «мир», что означает растленное человеческое общество, age — как «земля», т. е. планета; таким образом, потоп в гл. 2 может разрушить «мир» (kosmos), не разрушив «земли» (ge). . Естественная реакция христианина на это — избегать тех вещей, которые вызывают гнев Божий (2:18, 20). Бог призвал нас не для того, чтобы мы искали Его в высоких сферах — в мистических опытах с выходом из физического тела, в заоблачных медитациях или видениях, расширяющих дозволенные границы существования нашего тела. Быть человеком и жить в обществе людей — нормальное назначение человека. Понимая это, мы не можем отождествлять себя с Божьим миром, который мы стремимся покинуть из–за существующей в нем растленности: именно из–за восстания против Него Бог и уничтожит этот мир [47] Поскольку apophygontes — второй аорист, это возвращает нас назад, к нашему обращению. Но аорист означает, что это событие есть некий момент во времени, не обязательно в прошлом, а потому (см.: расе Green, 1987, р. 73) перевод будущим временем (как в NIV) вполне допустим. См.: Carson D. A. Exegetical Fallacies (Grand Rapids: Baker, 1984), pp. 69–74. .

Петр призывает христиан жить в свете новых взаимоотношений с Иисусом Христом — в повседневном повиновении Ему, но всегда помня при этом, что впереди их ждет исполнение несравненных обетовании. Мы не претендуем на совершенство, которое могло бы сделать Его обетования ненужными, или, другими словами, нам не нужно быть совершенными, чтобы Его обетования стали нам неинтересны и потеряли свое значение. Напротив, можно сказать, что мы будем совершенными, и это поможет нам получить «великие [48] Megista, буквально «величайшие». «Прилагательное в превосходной степени» (Kistemaker, р. 250). и драгоценные обетования». Бог сделает все, обещанное Им, чтобы мы вошли с Ним в самые тесные отношения.

Эти слова произвели огромное впечатление на молодого Джона Уэсли ранним утром 24 мая 1730 г., когда он находился в глубокой духовной депрессии. Вспоминая этот критический для него день, он писал: «Я с трудом припоминаю, как открыл Новый Завет, и как раз на великом и драгоценном обетовании. И я увидел — яснее, чем когда–либо, — что Евангелие есть истина в одном великом обетовании — от начала и до конца» [49] Цит. по: Moftatt (Peter), p. 179. . Он охватил взором всю временную шкалу, выстроенную Петром, и понял, что полнота силы Иисуса будет явлена только в грядущем, когда Он исполнит Свое обетование. Эта истина освобождает нас от претензий на то, что мы все — совершенный народ уже сегодня. Мы — христиане, которые крепко ухватились за обетования Бога о грядущем, они заворожили нас и сегодня побуждают нас жить благочестивой жизнью, в Его силе.

Джеймс Хогг, шотландский автор XIX в., написал удивительный роман под названием «Личные воспоминания и исповедь оправданного грешника». Его главный герой настолько уверен в непреложности своего спасения, в своей принадлежности к числу «избранных», что совершает ряд неблаговидных поступков, потворствуя своим желаниям. Он настолько убежден в том, что его поведение никоим образом не отразится на его судьбе в вечности, что не признает никаких сдерживающих факторов и распоясывается до предела, вплоть до совершения убийства. Эта книга была написана как злая пародия на столь крайнюю позицию, и слава Богу, что лишь незначительное число христиан доходит до такой глупости и нечестия.

Но при этом мы нередко проходим мимо неверного понимания христианской свободы, которое состоит в том, что если мы оправданы превосходящей всякое разумение благодатью Божьей, то можем наслаждаться новыми взаимоотношениями с Богом, а идея закона и послушания теряет свой смысл. Бывшие консерваторы внезапно ощущают возможность совершать поступки, которые ранее они считали недопустимыми. Телевидение любит показывать христианских руководителей, чье чувство духовной уверенности столь сильно, что они позволяют себе наслаждаться разными запретными плодами. Более радикально настроенные умы задаются вопросом, что же делать с теми частями Нового Завета, которые запрещают поведение определенного толка на основании требований закона. Должны ли мы рассматривать это как пережитки ветхозаветного мышления и считать, что новозаветный автор не смог полностью охватить смысл Благой вести? Должны ли строгие требования Павла, ограничивающие половые отношения гетеросексуальным браком, быть устранены, как в случае с обрядом обрезания? Обеспокоенные этим христиане думают, что они потеряли ключ к христианскому возрастанию и твердой вере, а потому переходят от одного «гуру» к другому в поисках возможности соприкоснуться с Богом, чтобы Он изменил их. Некоторые даже утверждают, что обрели опыт, позволяющий им не грешить, а потому та борьба, о которой пишет Петр, их не касается.