Дик Лукас - Второе послание Петра и Послание Иуды

Лжеучителя не верят в это, поскольку они возвращаются «назад от преданной им святой заповеди» (2:21). Они не избегают «скверн мира», но «запутываются в них» (2:20). «Они много говорят о вере, но не проявляют в своей жизни практического благочестия, которое должно быть неотъемлемой частью христианского ученичества» [54] Green (1987), р. 77. . Если христиане должны проявлять подлинную благость, которая вызывает восхищение даже у нехристиан, то нас не удивляет, что явная безнравственность новых учителей подвергает истину поношению (2:2). Часто нехристиан серьезно отталкивает тот факт, что общепризнанные христианские лидеры придерживаются в жизни норм, неприемлемых даже для нехристиан.

Точнее, знание (gnosis): Петр уже не говорит об epignosis из ст. 2 и 3. Он убирает приставку epi, то есть речь идет об информации, знании об Иисусе Христе и о том, что Ему благоугодно. Это род знаний, которые получают путем чтения, размышления и обсуждения христианских истин. Если мы хотим возрастать в Христовой благодати, мы должны испытывать жажду знаний и желание получать все больше знаний о Христе (ср.: Еф. 5:17; Флп. 1:9; Евр. 5:14). Известный шотландский проповедник XIX в. Джон Браун, чьи комментарии касаются только этой главы, писал, что это знание означает «умение отличить не только истинное отложного, но и верное от неверного: что подобает и что не подобает, что полезно и что вредно» [55] Brown, р. 75, 76. . Лжеучителя, разумеется, утверждали, что обладают новыми знаниями, способными даровать «свободу» (2:19), но Петр говорит, что за всем этим стоят лишь «льстивые слова» и «надутое пустословие» (2:3,18). Они могут казаться очень умными и респектабельными: ведь никто не говорит, что христиане непременно интеллектуалы, а те, кто преподает ложное учение, идиоты. Петр, впрочем, считает, что наиболее слабые в интеллектуальном отношении христиане обладают знанием, а наиболее интеллектуально одаренные еретики «злословят то, чего не понимают» (2:12).

Если мы знаем взгляд Бога на нас и наш мир, то можем жить в согласии с этим знанием. Джон Браун писал, что «христианин не считает, что богатство, честь и преимущества этого мира не имеют никакой ценности. Но он видит, что этим вещам ни в коем случае нельзя придавать такого значения, какое придают им служители маммоны… Знания, которые получил верующий, показывают ему, что на жизненные блага и процветание нужно смотреть с определенной долей тревоги» [56] Ibid., р. 81. . Это коренным образом отличается от того, о чем говорят лжеучителя, не считающие себя обязанными контролировать свои поступки или повиноваться Иисусу Христу. Вместо этого они отвергают «искупившего их Господа» (2:1) и без зазрения совести поступают «по собственным своим похотям» (3:3).

Как воздержание представляет собой умеренность в отношении к земным благам, так и терпение есть стойкость, готовность выдержать испытания в трудные времена ввиду предстоящих лучших времен. Христианин, следовательно, должен сохранять терпение, даже если выстоять в обществе, враждебном Богу, чрезвычайно трудно. Христианин верит, что «знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения» (2:9). Причина, по которой нужно сохранять терпение, состоит в том, что история завершается Вторым пришествием Христа, а потому Петр дает христианам совет: «Потщитесь явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире» (3:14). Терпение означает стойкость, умение выдержать до конца. Лжеучителя, которые перестали верить в то, что Бог вмешивается в дела этого мира, лишь насмехаются, иронизируют по этому поводу: «Где обетование пришествия Его?» (3:4). Наиболее опасны, по мнению Петра, не трудные времена, невзгоды и испытания, которых христиане могут не выдержать, но коварные уловки тех, кто уже не верит, что есть какое–либо основание вести себя по–христиански, в согласии с Библией, поскольку Второе пришествие Христа откладывается. В одном они, конечно, совершенно правы. Христианство без Второго пришествия — это бессмыслица.

Слово благочестие уже встречалось в ст. 3 как общеупотребительный термин — «практическое исповедание Бога во всех аспектах повседневной веры» [57] Green (1987), р. 79. . Возможно, Петр приводит его здесь, поскольку хочет теперь объяснить, какова позиция христианина по отношению к хорошим и плохим временам. И снова резкое противопоставление лжеучителям, которые нечестивы (2:6; 3:7). Петр пользуется однокоренными антонимами: eusebeia («благочестие») и asebeia («нечестие»). Игра слов нередко присутствует в его послании; вероятно, оно было предназначено не для частного, а для публичного прочтения, и потому автору было необходимо незамедлительно привлечь внимание аудитории, сосредоточив его на главных моментах.

Христианская вера включает в себя интерес не только к проблемам, но и непосредственно к людям, и Петр впервые обращается к нашим отношениям с другими христианами. «Братолюбие» — это буквальный перевод греческого слова Philadelphia, общеупотребительного термина для описания взаимоотношений домочадцев. Только в Новом Завете это слово встречается вне контекста семьи (Петр использует его строго по назначению: 1 Пет. 1:22; 3:8, но см. также: Рим. 12:10; 1 Фес. 4:9; Евр. 13:1). Читателя I в. это должно было поражать: Петр хочет сказать, что христианам надлежит иметь принципиально новые взаимоотношения, которые отличаются требованиями высокой верности Богу (Мк. 3:31–35). Для нас эта метафора тускнеет, оттого что она привычна, но мы не должны забывать, что когда Петр называет христиан «братия» (1:10), он действительно обращается к своим братьям. Напротив, лжеучителя не испытывают любви к Божьей семье. Они не проявляют братской любви, но лишь наносят вред своим собратьям (2:13) и «уловляют в плотские похоти» (2:18). В конечном итоге они несут разрушение и погибель народу Божьему (2:1).

И наконец, любовь, agape. Хотя это слово обычно понимают как обозначение исключительно христианской любви, это не обязательно так [58] См.: Carson D. Б., Exegetical Fallacies (Grand Rapids: Baker, 1984), pp. 51–54. Он полагает, что слова agape и phileo не слишком отличаются по своему значению. . Здесь речь идет не столько о любви христиан к своим собратьям (это выражается термином Philadelphia), сколько вообще о любви к людям, независимо от их принадлежности к христианству.

В списке, который приводит Петр, нет строгой логической последовательности, когда одна добродетель вытекает из другой, но, несомненно, присутствует мысль о том, что agape представляет собой высшее качество христианского характеpa (см.: 1 Кор. 8:1; 13:13; Кол. 3:14). Отмечается, что такая любовь не делает различий между собратьями и людьми вне христианского сообщества. Ничего более далекого от позиции лжеучителей с их эгоизмом и потребительским отношением к жизни не может и быть (2:3).