Дж. Мотиер - Послание к Филиппийцам

В стихе 22 один поворот мысли хорошо раскрывает это. Павел говорит о Тимофее и предлагает доказательство его достоинства как христианина. Вместе они как отец и сын. Если бы мы могли на мгновение забыть написанное здесь и попытались предсказать, чего требует такое сравнение, то вышло бы примерно так: «Так как сын служит отцу, то он служил мне». Вместе они были отцом и сыном. Один был естественным лидером, другой — естественным подчиненным. Однако Павел не говорит: «Поэтому он служил мне». Это значило бы возвеличить себя, представить себя человеком, которому другие должны повиноваться. Павел заканчивает иначе: «Потому что он служил мне». Мы были «вместе рабами».

Идея «рабства» обобщенно представляет отношение Павла к Господу Иисусу Христу, его позицию рабского повиновения. В данном отрывке это выражено тремя способами. Во–первых, Павел покорялся тому, как Господь организовал его жизнь. Имея в виду предполагаемую миссию Тимофея (ст. 19), он выражает надежду в Господе Иисусе; а в стихе 24 — уверенность в Господе, имея в виду собственное будущее. Один вопрос незначителен — сможет отправиться Тимофей или нет; второй гораздо более важен — будет Павел жить или умрет; будет он жить в заключении или свободным человеком. Оба одинаково находятся в Господней власти. Степень покорности Павла воле Господа особенно хорошо видна во втором. Еще раз давайте попытаемся представить, что мог бы сказать здесь Павел? «Я уверен в справедливости римского закона и в том, что я буду освобожден, поскольку, в конце концов, против меня нет реального обвинения»; или: «Я римский гражданин и уверен в своем положении». Но он не говорит ничего подобного. Он апеллирует к самому высшему суду — к престолу Божьему; он отказывается от какого–либо утверждения личного престижа, но покоряется власти своего Господа. Вера Павла открыла ему, что всемогущий Бог правит всем: свободой, тюремным заключением, комфортом, дискомфортом, болезнью и здоровьем. Павел на деле без сомнений принимал то, что посылал Господь. Именно Господь назначил его Апостолом, и Господь же определит сферу и условия его апостольства — будут ли это прежние свободные странствия с поручением к языческому миру, тесные стены римской тюрьмы или смертный приговор.

Во–вторых, Павел покорился Господу для служения. Не для бездеятельности, подобно тому как покоряется побежденная армия и отправляется до конца войны в лагерь для военнопленных, но для труда. Покорность Павла была послушанием ради исполнения Господней воли. И поэтому вместе с Тимофеем он работал как раб ради благовествования, равняясь на Христа, принявшего «образ раба» (Флп. 2:7, примечание). Те, кто принадлежат Христу, должны следовать Его примеру. Господь Иисус стал «рабом» ради послушания Своему Отцу и пронес Свое послушание даже до смерти, чтобы дать нам спасение; рабство Павла было обращено вверх, к Иисусу, в совершенном послушании и вовне — к людям в рабстве благовествования. Послушание и евангелизм — это определяющие полюса христианского рабства.

В–третьих, Павел повиновался Господу Иисусу, принимая Его как пример для своих взаимоотношений с другими людьми. Жертва Иисуса ради блага других состояла, в частности, и в том, что Он принял образ раба и сделался подобным людям. То же и с Павлом: его рабство Христу выразилось в отказе от себя ради заботы о других людях, что и проявляется здесь в его взаимоотношениях с другими христианами. Нам следует подробно остановиться на этом, потому что (как кажется) существует опасность, что можно потерпеть неудачу, несмотря на преданность делу Христа, распространению благовествования, завоеванию человека и улучшению участи голодающего мира. Однако Павел считал своих друзей–христиан в Филиппах достойными самого лучшего, что он мог им дать. Он отдал им Тимофея, человека высоких добродетелей (ст. 20), который, видимо, занимал центральное место в жизни Павла. Легко написать слова: Надеюсь же в Господе Иисусе… послать к вам Тимофея, но дорогого стоило привести их в исполнение. Та же позиция видна в готовности Павла послать Епафродита обратно в Филиппы. Его собственная любовь и потребность в Епафродите очевидны из стиха 27, но радость самого Епафродита (ст. 26) и филиппийцев (ст. 28) имели решающее значение.

Теперь мы перейдем от этого косвенного изображения Павла к тщательно нарисованному портрету Тимофея. И снова четко проявляется взаимосвязь между примером Господа Иисуса и реальной жизнью верующего. Как для Господа, так и для Тимофея, выдающегося человека (ст. 19—22), посвящение Богу вылилось в служение людям Божьим.

Я не имею никого равно усердного, — говорит Павел. Эти слова могут относиться к личной уникальности Тимофея, что соответствует контексту, так как Павел переходит далее к противопоставлению Тимофея тем, кто ищут своего. Но эти слова могут означать также: «Я не имею никого другого настолько подобного мне» — и это не противоречит контексту, потому что Павел затем описывает их счастливое единение во взаимоотношениях, как у отца и сына. Или, может быть, Павел хотел сказать, что у него не было больше никого столь же подходящего для данного задания. Это тоже подвело бы к словам: никого, кто бы, как Тимофей, столь искренно заботился о вас» [96] Слово, предполагающее такие возможности, — isopsychos, букв, «равной души», и оно встречается в Новом Завете только здесь. . Если Павел сознавал такое разнообразие возможных значений (а он, конечно, должен был сознавать), тогда Тимофей действительно заслуживает звания выдающегося человека.

Прежде всего, Тимофей искренно заботился о других христианах. Мы могли бы истолковать вторую часть стиха 20 так, что он будет «естественно и по–настоящему стараться» ради благоденствия филиппийцев. Слово искренно (англ. genuine — подлинный, истинный, искренний; genus — род) содержит в себе смысл: «по праву рождения», нечто, чем владеют благодаря духовной линии родства [97] См. особенно: Лайтфут и Винсент. Колланж настаивает, что это слово означает «законный», т. е. Тимофей был единственным человеком, имевшим действительный мандат от Павла для служения филиппийцам. Но обладание таким удостоверением на бумаге не создало бы необходимого контраста по сравнению с теми, кто заботится о собственных интересах. Для нас важна ссылка на личные качества Тимофея, а не его официальное удостоверение. . В работе Тимофея не было ничего вынужденного или искусственного: она была подлинным плодом возрожденной натуры и нашла свое выражение в настоящей заботе. Силу этого слова можно почувствовать, отмечая, что оно использовалось как для описания беспокойства Марфы, так и тяжести заботы, которую неизбежно нес Павел (Лк. 10:41; 2 Кор. 11:28). Тимофей был истинным чадом своего духовного отца.