Рэймонд Франц - Кризис совести

Как уже говорилось, я сомневаюсь, что большинство этих людей размышляет об этих фактах. Для них организация остается чем–то неопределенным, абстрактным, скорее понятием, чем конкретной воплощенной реальностью. Возможно, именно из–за этого иллюзорного взгляда на «организацию» человек может быть членом такой Руководящей корпорации, обладающей практически неограниченной силой и властью, и, тем не менее, почти не чувствовать личной ответственности за действия Руководящей корпорации, за ту боль, ложную информацию или постоянные ошибки в управлении, которые возникают в результате ее действий. Кажется, что люди думают: «Это организация так сделала, а не мы». А поскольку они верят, что «организация» — это инструмент, избранный Богом, ответственность перекладывается на Бога. Это была Его воля — даже если потом какое–то решение или учение оказывается неверным или изменяется. Возможно, в результате неверных решений людей лишали общения или причиняли им другие страдания. Но каждый отдельный член Руководящей корпорации чувствует себя свободным от личной ответственности. Какие бы безобразия ни совершались, Бог для «организации» все поправит.

Я говорю все это не для осуждения, а пытаясь понять и объяснить, почему некоторые люди, которых я считаю честными и, в сущности, добрыми, могли поддерживать то, что, как мне кажется, отвергли бы в обычное время всем сердцем. Я думаю, что описанное выше понятие ошибочно, настолько же пагубно, насколько и трагично. Мне кажется, что жесткие меры по отношению к тем, кого называли «отступниками», в большинстве случаев были не просто неоправданными, но и отталкивающими, не достойными не только христианина, но и всякого свободного человеческого общества. Тем не менее, эта попытка понять освобождает меня от мрачных раздумий или накопления горечи но отношению к участникам событий, всем вместе или по отдельности. Непрощение приносит поражение самому себе и разрушение самого себя. Я не знаю ни одного человека среди этих людей, кого не был бы готов радушно принять у себя дома, не задавая никаких вопросов, не говоря ни о каких извинениях. Ни я, ни мои друзья и не думали о том, чтобы прервать с ними связи из–за разницы в понимании. Мысль о прекращении отношений и приведение ее в действие были не нашей инициативой.

Моя встреча с Руководящей корпорацией записывалась на пленку, и мне обещали дать копию записи. Что произошло? Мне кажется, события наглядно показывают то, о чем я только что говорил.

Приблизительно через три недели после возвращения в Алабаму мне нужно было написать Руководящей корпорации, и, воспользовавшись случаем, я спросил о копии записи. Я получил ответ, датированный 26 июня 1980 года.

Мы получили ваше письмо от 14 июня. Мы проверили в отделе пересылок, и нам сообщили, что ваша мебель была упакована и отправлена из Бруклина во вторник, 24 нюня. Так что вы в скором времени должны ее получить.

Что касается записи, о которой вы говорили, этому вопросу было уделено соответствующее внимание; запись будет послана вам, как только мы сделаем ее копию.

Мы ожидаем получить две книги по организационным вопросам, которые вы должны нам выслать. В вашем письме также содержался материал для речи на конвенции, который вы хотели нам вернуть.

Да пребудет с вами благословение Иеговы, мы посылаем вам христианскую любовь.

Прошло две недели, и пришло следующее письмо:

Мы очень признательны за то, что вы возвратили книги «Организация филиала» и «Деятельность Руководящей корпорации», которые пришли по почте позавчера. Отдел по пересылке также сообщил, что ваша мебель была отправлена и вы ее получили.

Хотя Председательский комитет известил, что вопросу о высылке вам записи за 20 мая (возможно, однако, вы имеете в виду запись заседания Руководящей корпорации за 21 мая) «было уделено соответствующее внимание», Руководящая корпорация решила, что будет лучше не делать и не выдавать копий ни той, ни другой записи. Также ввиду того, что один конфиденциальный документ, высланный Руководящей корпорации в апреле, попал в руки одного из членов Вефильской семьи (теперь лишенного общения) и позднее его содержание распространялось и дальше, Руководящая корпорация решила, что было бы нежелательно открывать записи ее заседаний (будь то магнитофонная запись или письменные протоколы) для людей, исключенных из Общества. Более того, изменился ваш собственный статус. Если в будущем вам захочется получить информацию из магнитофонной записи, мы не будем возражать против того, чтобы предоставить вам такую возможность в Вефиле.

Хотя мы действительно говорили и писали, что копия этой записи будет предоставлена в ваше распоряжение, теперь ситуация серьезно изменилась. Несомненно, вы понимаете, что Руководящая корпорация считает такой образ действий более благоразумным. Мы рассчитываем, что это покажется целесообразным и вам.

Мы надеемся, что у вас все хорошо, и посылаем нашу христианскую любовь и наилучшие пожелания.

Письмо напомнило о том, каким образом дела велись с самого начала, с того момента, когда Председательский комитет пустил в действие судебный механизм и меры, в результате которых разные люди были лишены общения. Я надеялся, что все кончилось. Я не мог знать, что они имели в виду, говоря о «конфиденциальном документе, посланном Руководящей корпорации в апреле». Ни в Бруклине, ни до возвращения в Алабаму я не видел никого из лишенных общения. Поэтому я ответил следующим образом:

Настоящим письмом я подтверждаю, что получил ваш письмо за 10 июля. Да, мы получили мебель в хорошем состоянии и очень признательны тем братьям, которые ее нам переслали.

Я прочитал о вашем решении не высылать запись за 21 мая (раньше я ошибочно считал, что за 20 мая). Как вы понимаете, мы договаривались (и председатель говорил об этом перед заседанием), что запись будет предоставлена в мое распоряжение. Не было поставлено никаких условий ни о моем статусе, ни о моем пребывании в Вефиле или вне Вефиля. Перед тем, как согласиться на запись заседания, я попросил вас только пообещать предоставить мне копию записи, и вы согласились на это условие и приняли его. Поскольку вы в письменном виде подтвердили, что это так, то, кажется, вам нужно выполнять наше соглашение. То, что сделали другие люди, нельзя использовать как причину для нарушения договора со мной. Есливы не намерены выполнять договор, то совершенно ясно, что единственным честным действием с вашей стороны будет уничтожение записи ивсех ее копий и транскриптов. Ибо, если мне отказано в обладании ее копией, вы также не должны ею владеть, поскольку я согласился на запись только при условии, что получу копию.