Генри Верклер - Герменевтика

Тренч и многие другие комментаторы считают, что правильное толкование притчи говорит само за себя, так как оно гармонично, естественно и объясняет все главные подробности. Неверные толкования выдают себя тем, что противоречат некоторым важным деталям притчи или ее контексту.

R. C. Trench. Notes on the Parables of our Lord .

M. S. Terry. Biblical Hermeneutics , pp. 276-301.

J. Jeremias. The Parables of Jesus .

Bernard Ramm. Protestant Biblical Interpretation , 3rd. rev. ed., pp. 276-288.

Как притча является расширенным сравнением, так аллегория является расширенной метафорой. Аллегория отличается от притчи, как было сказано ранее, тем, что в притче обычно изложение отделено от толкования или применения, в то время как в аллегории переплетены изложение и толкование. С точки зрения толкования, притчи и аллегории различаются и по другому важному признаку: в притче есть одна главная мысль, а подробности имеют значение в той мере, в какой они относятся к этой мысли; в аллегории же обычно есть несколько пунктов сравнения, которые не обязательно сосредоточены вокруг одной главной мысли. Например, в притче о горчичном зерне (Мтф. 13,31-32) главной целью является показать рост и распространение Евангелия от крошечной общины первых христиан (горчичное зерно) до всемирного сообщества (громадное дерево). Взаимоотношения между зерном, деревом, полем, ветвями и птицами второстепенны; притом подробности имеют значение только в связи с образом растущего дерева. Однако в аллегории христианского всеоружия (Еф. 6) существует несколько пунктов сравнения. Каждый отдельный вид христианского оружия важен сам по себе, и каждый из них необходим христианину для того, чтобы быть «во всеоружии».

1. Проведите историко-культурный, контекстуальный, лексико-синтаксический и теологический анализ, как и с другими видами прозы.

2. Определите множественность пунктов сравнения, подразумеваемые автором, изучив контекст и выделенные автором моменты.

В Писании содержится множество аллегорий. Мы проанализируем аллегорию Христа как Истинной Виноградной Лозы (Иоан. 15,1-17), чтобы показать отношение различных пунктов сравнения к значению отрывка. В этой аллегории содержится три мысли. Первая из них — виноградная лоза как символ Христа. [138] [138] Ramm, Protestant Biblical Interpretation , р. 282.

Весь отрывок подчеркивает важность виноградной лозы: местоимения Я, Мне, Мой встречаются в семнадцати стихах 35 раз и слово лоза три раза, подчеркивая основополагающее значение Христа в духовном плодоношении верующего. Эта мысль выражена в 4 стихе: «Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне».

Вторая мысль аллегории — Отец, символически представленный в виде Виноградаря. В этой аллегории Отец старательно заботится о плодах. Он очищает одни ветви, чтобы они принесли более плода, и отсекает другие ветви, которые не плодоносят.

Третья мысль аллегории выражена в ветвях, в самих учениках. «Пребывание» метафорически говорит о взаимоотношениях, а настоящее время глагола подчеркивает непрерывность этих взаимоотношений, как необходимого условия приношения плода. Послушание Божьим заповедям является необходимой частью этих взаимоотношений, а любовь к своим братьям — неотьемлемая часть этого послушания. Аллегория выражает потребность в непрерывных, живых взаимоотношениях с Господом Иисусом, связанную с послушанием Его Слову, и это является сущностью ученичества и плодоносной жизни.

Отрывок, вызывающий у евангельских христиан большое смущение — Павлова аллегоризация в Послании Галатам 4. Либеральные теологи без промедления ухватились за него, как за пример того, что Павел пользовался неправомерными герменевтическими методами своего времени. Ортодоксальные евангельские христиане часто безмолвствуют в данной ситуации, так как кажется совершенно очевидным, что в этих стихах Павел действительно использовал неправомерную аллегоризацию. Если Павел использовал такие методы, то это без сомнения имело бы серьезные последствия для нашей доктрины о богодухновенности.

В вопросе об этом отрывке многие евангельские исследователи заняли позицию Дж. У. Майера, который в своих «Комментариях на Послание к Галатам» утверждает:

«В завершение теоретической части своего послания Павел добавляет довольно специфическое… изыскание — усвоенный им раввинистически-аллегорический аргумент, извлеченный из самого Закона — целью которого было уничтожить влияние лжеапостолов при помощи их же оружия и победить их в их собственном стане». [139] [139] J. Jeremias, Parables of Jesus , rev. ed. (New-York: Scribner's, 1971). Литературный анализ природы притчей, сделанный Иеремиасом, оспаривается многими евангельскими теологами. Однако его работа остается довольно ценной, так как содержит богатый материал по еврейской культуре и обычаям.

Таким образом, Майер считает, что Павел использовал аллегоризацию не для того, чтобы придать ей легитимность как методу экзегетики, но в качестве argumentum ad hominem (доказательство, которое основано не на объективных данных, а рассчитано на чувства того, кого убеждают — примеч. переводчика ) против своих оппонентов, которые использовали эти же методы, чтобы превратить правильное использование Закона в законническую систему. Алан Коул таким образом сделал парафраз данного отрывка:

«Скажите мне, разве не слушаете закона — вы, желающие быть под законом, как системой? Писание говорит, что Авраам имел два сына, одного от жены-рабыни, другого — от жены-свободнорожденной. Сын жены-рабыни рожден совершенно естественно, но сын жены-свободнорожденной родился во исполнение Божьего обетования. Все это можно рассматривать как символическую иллюстрацию (аллегорию), ибо эти жены представляют два Завета. Первый (т. е. жена-рабыня) можно рассматривать как Завет, заключенный на горе Синай; все ее дети (т. е. те, кто под этим Заветом) находятся в духовном рабстве. Это есть Агарь для вас. Итак, библейский персонаж «Агарь» можно рассматривать как гору Синай в Аравии. Как мы знаем, Иерусалим можно приравнять к Синаю, так как он с «детьми» своими в рабстве. Но небесный Иерусалим мы рассматриваем как жену-свободнорожденную и она — «матерь» всем нам. Ибо написано:

«Возвеселись, неплодная, не рождающая; воскликни и возгласи, не мучавшаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа».

Итак вы, братья-христиане — дети, рожденные в исполнение Божьего обетования, как и Исаак. Но как и в те дни сын, рожденный естественным образом, гнал сына, рожденного чудесным образом, так же происходит и сегодня. Но что говорит Писание на это? «Изгони рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной». Итак, вот мой вывод: мы, христиане — не дети жены-рабыни, но рожденные от свободной. Христос дал нам нашу свободу, твердо стойте в этой свободе, и не позволяйте снова надеть на себя ярмо рабства». [140] [140] «Современные богословы единодушны в том, что Царство Божие было главным в учении Иисуса» (George E. Ladd, A Theology of the New Testament (Grand Rapids: Eerdmans, 1974), p. 57).