Филип Янси - Отголоски иного мира

Оба сценария описывают одну и ту же историю. Светский историк укажет на «естественные» циклы взлета и падения империй, а израильский пророк подчеркнет, что процветание несут праведность и вера. Согласно второй, более глубокой точке зрения, нация, погрязшая в несправедливости — эксплуатации бедняков, угнетении рабов, забвении Бога, хищническом обращении с природой — обязательно понесет наказание [64] Эти же духовные законы действуют и в истории современных государств. Фашистские и марксистские правительства убивали миллионы людей во имя власти; богатые нации пренебрегали нищими, стариками и инвалидами; многонациональные государства подвергали дискриминации одно из меньшинств. Всякий раз, когда мы видим нечто подобное, мы можем предсказать ту же участь, которая постигала древних израильтян, не говоря уже о Вавилоне, Ассирии, Персии, Греции и Риме. Об этом предупреждают и современные пророки. Например, для Мартина Лютера Кинга война с расизмом была не только политической кампанией, но и духовной бранью. Билли Грэм постоянно указывал на духовные корни проблем нашей цивилизации. Александр Солженицын писал, что хаос в России XX века — плод отпадения от Бога. Иными словами, пророки указывают на глубинные внутренние причины происходящих событий. — Прим. автора. .

Библия подчеркивает не разделение, а связь между физическим и духовным мирами. Увещевает наших современников и французский философ, теолог, священник–иезуит Тейяр де Шарден: «Мы не человеческие существа с духовным опытом, а духовные существа с человеческим опытом».

Однако и это не вполне точно. Мы — еще нецельные, незавершенные личности, ожидающие обретения целостности и единства. Связь с невидимым миром, которую мы устанавливаем на земле, является всего лишь началом процесса исцеления.

Вероятно, после смерти оба мира для нас полностью сольются. Апостол Павел описывает этот феномен как созревание и завершение начатого на земле: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор 13:12). Подробностей апостол не сообщает, но уверен, что жизнь будет лучше: «Сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор 15:42–44).

Миры сходятся во Христе Иисусе. Он единственный человек, Который в земном мире являл Собой целостность и полноту. Иногда Он постился, иногда пировал. Помогал ловить рыбу и преображал воду в вино, явно радуясь материи. В Своих притчах Иисус говорил об ином мире, используя в качестве метафор самые обычные, повседневные примеры: пшеницу, птиц, овец, цветы и быков. Земной мир был для Него своего рода средством: Он жил в Своей материальной среде, но ни на секунду не забывал о том, что лежит за ее пределами.

Иногда Он приоткрывал ученикам тайну скрытого за завесой. «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию», — сказал Он, когда будущие апостолы вернулись из миссионерского похода (Лк 10:18). Они шли по горячему песку, стучались в двери, исцеляли больных и возвещали приход Христа. Они делали все это в земном мире, который могли осязать, обонять, слышать и видеть. А Иисус духовным взглядом прозревал, какой результат производят их действия в мире невидимом.

Здесь нет никакого «или–или». То, что я делаю как христианин — молюсь, участвую в таинствах, воздаю хвалу, несу любовь Божию больным, страждущим и плененным — не есть явление исключительно естественное или только сверхъестественное. Мои поступки касаются двух миров одновременно. Быть может, если бы рядом со мной всякий раз стоял Иисус и подбадривал меня словами «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию», я бы лучше помнил о связи двух этих миров.

В одном из своих стихотворений Джордж Герберт противопоставляет жизнь животных и ангелов. Животные живут в одном мире, ангелы в другом. Иное дело — люди. У людей «одна рука касается небес, а другая — земли».

Мы, люди, существуем одновременно в зримой и незримой реальности.

По ассоциации мне вспомнилось, как в Новой Зеландии мы на надувных лодках плавали смотреть кашалотов. Кашалот отдыхает минут десять на поверхности воды, затем делает несколько глубоких вдохов, высоко поднимает хвост и круто уходит вниз — на глубину до километра в поисках кальмаров. Мы запоминали место, где он нырнул, потом отправлялись смотреть других кашалотов, а минут через сорок пять возвращались, чтобы увидеть, как первый кит всплывет и сделает гигантский вдох.

С точки зрения кашалота, большая часть мира – горы, города, дороги — относится к сфере «невидимого»: он, если и видит ее, то совсем недолго и только с поверхности воды. У кашалота есть собственная живая и активная среда: океан, морские растения и живые твари. Однако если он не будет каждый час всплывать за кислородом, он погибнет. О мире над морем он знает мало, но выжить без него не может.

Иногда я кажусь себе таким вот кашалотом: всплываю через регулярные промежутки времени за кислородом, а затем ухожу в более привычную среду, холодную и темную. Хотя, конечно, аналогия неполная: она предполагает, что существуют «верхний» и «нижний» уровни, которые иногда взаимодействуют. Однако такой образ ближе к языческому мировоззрению: разгневанный Зевс мечет с Олимпа громы и молнии.

Библейская точка зрения глубже и сложнее. В ней бытие предстает как единое целое, бесшовный хитон, без четкого разграничения между сакральным и профанным, естественным и сверхъестественным. Есть только один единый Божий мир, оскверненный человеческим бунтом против Творца. Наша задача состоит в том, чтобы воссоединить оба пласта реальности, построить островки Царства Небесного на падшей земле.

Господь Бог не только создал мир, но и поддерживает его, «ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит» (Кол 1:16–17). Мне эти слова апостола Павла чем–то напоминают гипотезу физиков о параллельных мирах: действие, совершенное в одном мире, непосредственно, хотя и трудноуловимо, влияет на события в другом мире.

Правда, Библия упоминает и о великих чудесах, когда невидимый мир словно бы менял законы природы. Однако это — редкие исключения из правил. Скажем, чудесам Исхода предшествовали четыре века молчания, а после них были сорок лет тяжких скитаний по пустыне.

Чем больше я об этом размышляю, тем больше мне кажется, что Бог склонен выбирать средства, которые стороннему наблюдателю чудесными не покажутся. Взять хотя бы Рождество, событие, от которого ведет отсчет христианская вера. Да, чудеса были: преестественное зачатие, необычные сны, яркая звезда, испуганные пастухи (впрочем, их почти никто и не заметил). Во всем остальном первое Рождество представляло собой событие самое обычное. Будущая мама девять месяцев вынашивала ребенка. Затем было тяжелое путешествие на осле, роды и Младенец в яслях. Сын Божий пришел в мир тихо и незаметно.