Людьмила Крискович - Просто поверь в себя

Ждать пришлось недолго. Позвонил помощник генерала, у которого работал мой бывший муж, и вежливо попросил меня прийти к ним в такой-то день и в такое-то время. Когда я вошла в кабинет генерала, то мой бывший муж был уже там. Генерал был вежлив и краток. Он сказал:

– Поведение моего подчиненного не одобряю. При вашем разделе квартиры и имущества вам (он обратился ко мне) принадлежит право решать, как разделить квартиру и что оставить отцу вашего ребёнка. Вопросы есть? – обратился он к мужу.

На что он ответил:

– Никак нет!

Генерал продолжал:

– Выполнять.

Реакция последовала незамедлительно:

– Есть, товарищ генерал!

Первый раз (а может, и последний) в моей жизни уставное общение такого рода мне очень понравилось, и я нашла это общение очень уж привлекательным в моей ситуации.

Я довольно быстро нашла однокомнатную квартиру для себя и своей дочери и комнату для бывшего мужа. Одновременно я нашла новую, более высокооплачиваемую работу в пяти шагах от новой квартиры. Новая страница в моей жизни перевернулась.

Моя дочь и я

Развод, переезд в новую квартиру, новая работа, дочь идёт первый раз в первый класс – события одного года.

Школа находилась близко от нашей новой квартиры. И вот уже моя доченька, как когда-то и я, 1 сентября впервые пошла в школу. Время бежало и бежит быстро. Отец дочери тоже пришёл проводить её на первый урок. Я никогда не была против того, чтобы они встречались, проводили вместе время. Но каждый раз я замечала, что после времени, проведённого вместе с бабушкой со стороны отца или с отцом, моя девочка как-то была напряжена со мной. Видно, мудрости у меня не хватило расспросить её об этом, или страх перед тем, что может ответить моя дочь, каждый раз останавливали меня от вопросов, и я оставляла всё как есть.

Однажды, ещё в начальных классах, я увидела мою дочь с мальчиком из соседней квартиры, сидящими под крыльцом нашего дома и тщательно вытирающими плохие оценки из дневников. Я так была удивлена этим. Я никогда не ругала её за плохие оценки (они были исключением из правил), я даже шутила и говорила, мол, какой это ученик без двойки? Почему же ей хотелось скрыть от меня этот факт?

Она всегда любила говорить неправду, а я воспринимала это как детские фантазии. Но в дальнейшем жизнь показала, что говорить неправду стало её привычкой, от которой очень трудно избавиться. Нужно ли с ней бороться? Любая борьба вызовет сопротивление. Я просто говорила ей, что я замечаю её обман. Она продолжала обманывать, что воспитало в ней чувство замкнутости, сдержанности. Это только выглядело, что она спокойный и послушный ребёнок, ни кому не причиняющий беспокойства. Только через многие годы я поняла, что когда ребёнок удобен для родителей, то надо проверить его здоровье и понаблюдать за его поведением повнимательнее. Это я сейчас так вижу эту ситуацию, а тогда, поскольку я была совсем молодой мамой, многие простые и мудрые мысли отсутствовали в моей голове.

Я сама сделала ремонт в нашей однокомнатной квартире. В кухне на розовых стенах я нарисовала краской большие белые ромашки. Моя доченька спала на своей кровати, за шкафом, что создавало иллюзию её крошечной изолированной спальни. Она ложилась спать рано, а я могла смотреть телевизор. Моя работа и школа находились рядом с домом. Всё, насколько это было возможно, устроилось, установилось для нормальной жизни.

У меня были чёткие приоритеты в жизни. Самое важное – это моя дочь. Приготовление завтрака, обеда и ужина, стирка белья, уборка квартиры, покупка новых игрушек, билетов в театр – всё это было моими обязанностями, которые я ни разу не нарушила. Я записала её на занятия, обучающие игре в теннис, и в музыкальную школу, обучающую игре на пианино. Я пыталась ей предложить делать то, чему я научилась в своё время. Других занятий я ей предложить не могла, так как я ничего другого не знала. Она училась игре на пианино, ходила на тренировки по теннису и никогда не сказала, что ей это не нравится, но никогда и не проявила восторг от того, чем занимается. Я была рада, что мой ребёнок занят и не бездельничает.

Вот даже теперь, спустя много лет, я почувствовала, что я как бы оправдываюсь, как бы всё ещё доказываю себе, что я была хорошей мамой. Да, я старалась быть во всём безупречной. Я никогда ничего не делала наполовину. Если уж готовить еду, то готовить с полным вниманием; если убирать квартиру, то до блеска; если покупать билет в цирк, то на самые лучшие места; если читать книгу, то наслаждаться. Трудно сказать, хорошо это или плохо. Одно очевидно, что эта привычка осложняет жизнь. Я сама себе не позволяла расслабляться, действовать согласно своему истинному желанию. Ведь иногда я чувствовала себя не совсем хорошо, или устала очень, но, независимо от этих или других обстоятельств, я продолжала самой себе доказывать, напрягаясь, переутомляясь, что я безупречна. Это происки моего эгоизма. «Эго» любит всё доказывать, «эго» всегда ждёт похвалы. Если никто меня не хвалил, то я старалась, при явной поддержке моего «эго», достичь ещё большего совершенства, в надежде когда-нибудь услышать похвалу. Похвалу от кого? От моего удовлетворенного Эго! А ему всегда мало!

Мой эгоизм был напрямую связан со взаимоотношениями с моей дочерью. «Моя дочь». В этой фразе уже говорит мой эгоизм. У моей дочери всё есть, у меня всегда чистая квартира, у меня обед, приготовленный строго ко времени её прихода со школы, и т. д. и т. п. Это всё говорит о том, что я сама себя поставила в жёсткие рамки своих правил и законов, утверждённых своим же собственным эгоизмом. Я никогда не приобщала своего ребёнка к совместному труду: уборке квартиры, приготовлению обеда. Я нашла очень хорошее оправдание: «Она ещё настирается, наубирается и наготовится в своей жизни». Звучит красиво! Любой человек со стороны (моё «эго» себе это так представляло) должен оценить эту материнскую жертвенность. Быть жертвой для «эго» – верх блаженства! Да, я умею быстро и организовано делать всё. Эту способность я получила при рождении, это либо есть у человека, либо нет. Достичь организованности во всём, что ты делаешь в жизни, возможно только в результате долгих тренировок, но нет гарантии, что у человека это когда-либо получится. Мне это Бог дал, и я не приложила к этому никаких усилий. Бог-то дал, а вот как я этим распорядилась? Я верю, что всё, что дает Бог, это дано с любовью. Я верю, что мне было дано это качество, чтобы у меня было больше времени для полезных дел, но не для «выкармливания» эгоизма своего собственного и других людей.

Моя мама тоже никогда не просила меня делать что-либо по дому. Может, это произошло потому, что я была очень занятым ребёнком, может, просто по принципу «скорее сделать самой, чем просить». Этого я уже никогда не узнаю. Я почти ничего не умела делать по дому, пока не вышла замуж. Таким образом, в детстве я не приобрела опыт быть равноправным членом в семье, в смысле совместного участия в уборках квартиры, приготовления пищи и пр. Это создавало для меня своего рода изолированность от семьи, мою ненужность для семьи, в смысле «ничего не дал – ничего и не получил».