Алексей Уминский - Что я хочу от Бога

Иные полагают, что молитва – это свободный, восторженный полет, экзальтация, родственная высокому поэтическому вдохновению. А Святые Отцы говорят о ней как о величайшем труде, который может выпасть на долю человека, о том, что желающий быть услышанным Богом должен приучить себя говорить на том языке, на котором обращается к нам Христос.

Как же быть в таком случае? Ведь мы-то на самом деле не только с Богом, но и с людьми по-настоящему говорить не умеем, то и дело повторяя: «Мы с вами говорим на разных языках…» Но в помощь нам даны молитвы, оставленные Святыми Отцами Церкви.

В определенном смысле все люди схожи с музыкальными инструментами – те тоже фальшивят, когда расстроены. Когда у нас хорошее настроение, когда мы пребываем в благодушии, у нас «сердце поет», пусть иной раз мы и не слышим этого внутреннего пения. Это свидетельствует о том, что от природы мы очень гармоничны. Но и наше обращение к Богу тоже требует определенного настроя. Камертоном может и должна послужить молитва, оставленная нам Самим Господом: молитва «Отче наш», которую каждый христианин не может не знать наизусть и при этом не читать ежедневно.

Эта молитва, насколько бы ни казалась она нам понятной, как бы часто ни прибегали мы к ней, гораздо больше и глубже того, что мы о ней знаем. Это единственное, что Господь даровал апостолам в ответ на их просьбу научить молиться. Но почему же в таком случае существует много других молитв?

Если вдуматься, все они так или иначе являются переложением молитвы Господней; каждая святоотеческая молитва – ее интерпретация. На самом деле мы всякий раз молимся одной молитвой, просто в молитвенном правиле она представлена разнообразно, адаптированно к тем или иным обстоятельствам нашей жизни.

Известно, что любой молитве присущи три составляющих – покаяние, благодарение и просьба, и молитва Господня в этом смысле не исключение. В ней также заключены прошения, но прошения своеобразные. Речь идет о том, о чем мы чаще всего не просим. «Отче наш» – это указание пути к Богу и мольба о помощи на этом пути. Молитва Господня концентрирует в себе весь христианский мир: в ней все собрано, раскрыт весь смысл христианской жизни, нашей жизни в Боге.

Молитва начинается с двух, казалось бы, простых слов: «Отче наш», но они сразу же ставят человека в тупик. Конечно, мы привыкли считать, что Бог – наш Отец, и помним о том, что Он Сам называет Себя нашим Отцом. Но одно дело – знать об этом, и совсем другое – действительно пребывать с Господом в таких отношениях. По большому счету Отцом Бога может назвать только Сын – вторая ипостась Святой Троицы. Поэтому, когда Сын Божий предлагает эту молитву Своим ученикам, происходит беспредельное возвышение всего человечества. Бог ставит человека рядом с Собой, возводит на Свой, недостижимый без того уровень. Отныне Сын Божий и все мы обращаемся к Богу Отцу одними и теми же словами. Истинное значение этого события трудно осознать человеку.

Блудный сын, возвращаясь к отцу, хочет быть принятым в качестве наемника, но отец не дает ему договорить, потому что ему не нужны ни рабы, ни наемники; только сыновья могут быть ему близки по-настоящему. Когда мы просим у Бога о чем-то, то часто обращаемся к Нему, как чужие: как подчиненные к начальнику, как неимущие к благодетелю, либо как страждущие к великому неизвестному и неисследованному источнику благодати, исцелений и чудес, но почти безликому, неузнаваемому, совсем незнакомому нам.

Мы знаем, что Бог есть, что Он всемогущ, но наше знание о Нем носит исключительно апофатический характер. Этим термином в богословии принято называть метод, заключающийся в выражении сущности Божией путем последовательного отрицания всех возможных его определений как несоизмеримых ему, в познании Бога через понимание того, чем Он не является.

Мы чувствуем, что Господь настолько далек, настолько непознаваем, настолько велик, что обратиться к Нему на «Ты», как призывает нас Иисус, просто язык не поворачивается. Дерзновенно сказать Богу «Ты» можно лишь в том случае, если Он действительно близок тебе, когда Он – свой, и ты Ему – не чужой, когда все Мое Твое, и Твое Мое (Ин. 17: 10), и человек это понимает. Без настоящей духовной связи все обессмысливается.

Господь по неизреченной Своей милости дает нам просимое, но зачастую мы и сами сомневаемся в том, что Он может дать нам так много. Ведь мы испрашиваем себе у Бога великие духовные дары – смирение, целомудрие, послушание. Просим и не верим, что сможем все это получить…

Мы часто произносим: «Отче наш…» как чужие Ему люди, иногда даже и не желающие, не ищущие этого отцовства. Практически в любой нашей молитве будут встречаться эти слова; они могут стать непреодолимым препятствием на пути к Богу, если мы бездумно повторяем их, а детьми быть не хотим. Гораздо удобнее относиться к Господу как к отстраненному всемогущему существу, непознаваемому и неизреченному. Но раз Он – Отец и Сам Себя определяет таким образом в этой молитве, значит, есть в Нем глубокая познаваемость и желание этого познания, иначе молитва обессмысливается.

Как же можно стать истинным сыном Божиим? Очевидно, что этого невозможно достичь одним лишь желанием. Прежде всего, нами должно двигать глубокое, живое, трепетное стремление. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят, – говорит Господь (Мф. 7: 7–8). Но стремление должно быть непрестанным, а не овладевать нами время от времени. Невозможно до какого-то момента оставаться сыном Божиим, а потом заявить: а теперь оставьте меня в покое! Я уже получил все, что мне требовалось, и ничего большего не хочу!

Всыновление происходит только через Христа, через Церковь и ее Святые Таинства, только через личный подвиг. Так же и Сын Божий искупает Человечество и делает его сопричастным Божеству через Свой подвиг Распятия, крестных мук, смерти и Воскресения.

Изначально сыновство присуще каждому; не стоит искать его где-то вовне, в каких-то книгах или учебниках. Оно заложено в нас как образ и подобие Божие, но путь к нему лежит через крест.

Если Отец наш Небесный – Един, то и мы все должны быть близки друг другу. Друг без друга мы не состоимся, как дети Божии. Творец изначально создал человечество, как Церковь.

И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему (Быт. 2: 18).

Сотворение Евы из ребра Адама – не только образ супружества, но, прежде всего, образ Церкви. Из Адама изымается некая часть, он становится неполным, но и Ева без Адама неполна. Плоть же должна быть единой, а единое тело во Христе – это Церковь. Человечество не может быть полным, пока люди не соединятся друг с другом во Христе, пока не восполнят собой друг друга. Заповедь, данная нам Спасителем: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22: 39), раскрывает стоящую перед человечеством задачу: пребывать в любви как в полноте бытия. Нет полноты в человеке, который замкнут на себе и руководствуется исключительно эгоистическими соображениями. Такой человек уничтожает себя. Полнота, заключенная в словах «Отче наш », позволяет нам быть Церковью и тем самым спастись.