Александр Хакимов - Последний экзамен

Наш президент храма Илаварта прабху и его будущая супруга Мангалья принимали самое активное участие во всех перипетиях маминой болезни, начиная от переговоров с врачами и оплатой лечения и заканчивая самой возможностью связи с духовным учителем, не говоря о море душевного тепла и заботы, поддержки и вдохновения. Мы бесконечно признательны им, а также всем, кто позволил нам испытать любовь и настоящие духовные отношения в семье Шрилы Прабхупады, Мы написали письма Гурудеву и очень молились Господу, чтобы получить ответ.

Мама написала: «Мой дорогой Гурудев Шрила Индрадьюмна Свами! Примите мои смиренные поклоны. Вся слава Шриле Прабхупаде. К сожалению, Ваш ответ на мое предыдущее письмо затерялся из-за поломки нашего компьютера в храме. Простите, что я не смогла поздравить Вас с Великим праздником Вашей вьяса-пуджи. Примите же мои запоздалые и смиренные поклоны хотя бы сейчас, мой дорогой Гурудев. Простите, пожалуйста, все мои прегрешения и ошибки, но я искренне пыталась очистить свое сознание и посвятить жизнь служению Вам и Кришне. Сейчас я после недолгого пребывания в больнице, где у меня обнаружили рак кишечника, лежу дома под неусыпным уходом Вашей ученицы Лилавати даси, моей дочери. Наш заботливый президент храма Илаварта прабху нашел мне врача, которая вылечивает без операций. Операцию мне, вряд ли, удастся перенести, истощена очень. (Мама ничего не ела, пила только соки и отвары все 2,5 месяца болезни) . Я не могу судить, мой дорогой Гурудев, о планах Кришны. Но надеюсь выздороветь, если на то будет желание Кришны. Я же в таком долгу перед всеми преданными и в особенности перед Вами, мой дорогой Гурудев. Простите меня, что я плохо заботилась о теле — инструменте, данном Кришной для служения. И простите за одно материальное желание: я очень хочу получить Ваше письмо, чтобы держать его в руках и ежедневно читать, даже если оно будет самое маленькое. Я буду ждать, дорогой Гурудев, такого письма, чтобы оно вдохновило меня на дальнейшее служение после выздоровления. Ваша самая невезучая ученица Йогини даси».

Наш духовный учитель сразу прислал ответ, и мы готовы были съесть этот клочок бумаги глазами!

«Дорогая Йогини! Примите мои благословения. Вся слава Шриле Прабхупаде. Спасибо за Ваше письмо. Пожалуйста, помните о Кришне во время трудностей и знайте, что Он всегда защищает Своих искренних преданных. В конечном счете, Его защита спасает нас от забвенья Его лотосных стоп. Мои благословения с Вами. Ваш вечный доброжелатель Индрадьюмна Свами».

В своем письме я написала Гурудеву, что моя последняя реализация такова, что я не способна даже послужить матери, не то, что духовному учителю и Кришне. Гурудев ответил: «Пусть Господь Кришна поможет тебе в твоих затруднениях. Молись Ему о чистом преданном служении».

Удивительно и непостижимо для меня это наставление Гурудева, ведь я даже не представляю, что значит быть свободной от материальных устремлений и поступков. Например, мама могла вставать в 2 — 3 часа ночи (до болезни, а во время болезни почти не спала), она обязательно прочитывала 16 кругов джапы и в 4.30 проводила мангала-арати. Это было необыкновенное зрелище, ведь мы не имели никаких предметов для пуджи. Фитили накалывали на большой круглый подсвечник, а фитиль при этом был огромный, пламя от него озаряло маленькое изображение Панча-таттвы. Веер был деревянный доисторический китайский, со смешными мишками. Мама с очень серьезным видом обмахивала Господа. А цветы?! Зимой, когда мы не могли купить из-за мороза или нехватки денег, моя сестра с вечера вырезала бумажные или из цветного целлофана цветы, намазывала духами или ароматическим маслом (ведь Кришне нельзя предлагать цветы без запаха!) и утром мама их предлагала. Туласи у нас была с мелкими крепкими листочками, густая и пышная. Проведя мангала-арати, Туласи-пуджу, приготовив завтрак, после 6-ти часовой напряженной утренней программы мама бежала (она никогда не ходила), летела к 8.30 на уроки. Потом, после 5-6 уроков мама не только делала все по дому, как обычная женщина, она проверяла тетради, писала поурочные планы, изучая книги Прабхупады, и, конечно, помогала всем вокруг.

Ее жизнь, как горящий факел, для меня была неподражаемой. Такое чистое преданное служение мне даже трудно было представить. Я вечно благодарна ей зато, что она никогда не уставала подталкивать, подгонять меня.

13 июня мы с ней сбежали из реанимации. Врачи, обнаружив опухоль в кишечнике, давили на маму, заставляя сделать операцию (вывести калоприемник в брюшную стенку, чтоб мама могла принимать пищу). Но мама с обескураживающей прямотой спросила: «На сколько это продлит мои мучения?» Врач сказал, что в лучшем случае жить с такой штукой ей не больше, чем полгода. Тогда она сказала: «Уходим отсюда, это бесполезное времяпрепровождение».

Приехав домой, она начала следовать программе сокотерапии, и ей стало чуть лучше. Но она слабела с каждым днем. Как-то мы услышали в лекции Гурудева о его ученице из Польши Ямуна-прии, которая 90 дней пила только воду и вылечилась от какой-то болезни. Мама была готова делать что угодно, она не боялась боли, хотя ей было очень плохо.

Так много людей приходили навестить ее: ученики целыми классами, их родители, учителя, преданные, родственники. Двери мы не закрывали. Было лето, страшная жара. За 2,5 месяца болезни мамы я лишь один раз вышла из дома за морковью для сока. Все приходили и приносили овощи, фрукты в таких количествах, что приходилось раздавать. Даже на нашей даче, где сроду никогда ничего не поспевало, и все воровали, был необычный урожай фруктов в это лето... Мы читали Бхагавад-гиту и недавно вышедшую вторую часть 4-й песни Шримад-Бхагаватам. Часто преданные устраивали небольшие лекции возле маминой кровати, мы вместе пели.

К 14-му июля опухоль, похоже, совсем перекрыла кишечник, и мама попросила, чтоб ей выписали обезболивающее. Наш участковый терапевт выписал промедол. Я ввела его маме всего один раз. Она уснула на три часа. Потом, с трудом открыв глаза, она прошептала: «Никогда больше не коли мне это. Просто падаешь в какую-то тьму. Боль так и остается, но не можешь выкарабкаться во внешнее сознание. Невозможно о Кришне помнить».

Результат биопсии (анализа) из маминой опухоли был такой: четвёртая стадия рака плюс метастазы в поджелудочной железе. Температура у нее держалась 37 градусов, она с 14-го июля уже не могла ни сок, ни воду пить, только сосала лед иногда. Все ее тело горело, она таяла на глазах, а живот надувался и покрывался сеткой фиолетовых лопнувших сосудов...

Мы читали джапу вместе, я ей на ухо говорила, а она перебирала четки. С приемом постоянных посетителей мы к вечеру еле заканчивали 16 кругов, а вскоре мама так ослабла, что не смогла даже так. Страшная жара на улице сопровождалась обычными летними событиями, которые переживают жители многоэтажных домов. Наша квартира находилась на 7 этаже, прямо над шумной дорогой и небольшим рынком микрорайона. Почему-то именно в то время затеяли ремонт выбоин на дороге, и кочегарка с подогревающейся смолой стояла прямо перед нашим домом. Днем невозможно было дышать из-за дыма гудрона, а по ночам в стоявшей внизу грузовой машине продавцы арбузов устраивали веселые гулянки. Это были невыносимо дикая музыка и крики под окнами ночью и дым асфальта, гудрона и машин, автобусов днем. Как в таких условиях развивать духовные мысли при диких болях в теле? Маме это удавалось. Днем она не спала, всё время приходили люди, иногда лежала с закрытыми глазами или, как она говорила, «корчилась, как червяк, от боли». Она не стонала, но я без слез не могу вспомнить, как ей было тяжело.