Николай Мальцев - Эволюция жизни. Путь от Богочеловека к человеку

Объединяя «эволюционные» и «революционные» течения западной культуры за последние 50–60 лет в одно общее явление, можно смело сказать, что все они были разновременными, и потому не смертельными духовными эпидемиями на основе комплексов Фрейда, а значит, и на основе бесовско-сатанинских духов. Конечно, западное общество частично деградировало в духовном плане от этих эпидемий, но одновременно и выработало иммунитет, не позволяющий дальнейшее погружение человека в сексуальное и духовное бесовство. Иногда создается впечатление, что проводя эксперименты с комплексами Фрейда на территориях западного мира, дух Князя Мира Сего специально готовил «оружие» для окончательного растления народов СССР, после падения «железного» занавеса. Я не имею подробной статистики, но из отрывочных данных средств массовой информации можно сделать вывод, что такие явления, как гомосексуализм, наркомания и педофилия, на западных территориях не идут на убыль, а захватывают все большую часть разных слоев населения западного общества. А это уже не сигнал стабильности, а сигнал духовного загнивания, что на фоне экономического кризиса может привести к непредсказуемым последствиям. Если говорить о недалеком советском прошлом шестидесятых – восьмидесятых годов прошлого века, то даже растлевающее влияние партийного двуличия, негласное узаконивание всеобщего воровства и пьянства не могли сломать духовную чистоту, совесть и скромность народов СССР. Благодаря «железному» занавесу, не происходило забесовления народного духа комплексами Фрейда и в моральном плане все без исключения народы СССР, были порядочнее, правдивее, благожелательнее друг к другу, а тем более к другим нациям и народам, в том числе и к народам западного мира, чем сами народы западного мира по отношению к народам СССР.

Простодушие и открытость советских людей не знала границ. Западных иностранцев народы нашей страны просто обоготворяли, несмотря на их вызывающее поведение и нескрываемое чувство презрения к народонаселению Советского Союза. Чем, кроме мистики, объяснить огромные очереди на Пушкинской площади Москвы, в «забегаловку» под названием «Макдоналдс»? Для меня и сейчас эта тяга осталась неразгаданной тайной. Эту мистику можно объяснить только способом сравнения очередей в мавзолей Ленина и очередей в «Макдоналдс». Оба эти объекта являлись и являются источником сатанинского духа. Вот сатанинский дух и является притягательной силой для простодушного народа. Помню, в июле 1980 года, в дни летней олимпиады, группа молодых американцев из 5–6 человек, зашла в вагон метро. Они вели себя вызывающе раскованно и неприлично по всем стандартам человеческой порядочности. Каждому пассажиру этого вагона метро, москвичам и приезжим из других городов и весей нашей страны, было ясно, что такое вызывающее поведение этой группы заморских туристов, возможно только тогда, когда в душах людей с молоком матери впитано чувство превосходства над другими людьми и презрение к ним как к нелюдям или недочеловекам. Американцам-то казалось, что они вели себя как цивилизованные люди, попавшие в молчаливое стадо дрессированных животных. Никто не сделал им замечания за неприличные прилюдные объятья, громкий смех и двусмысленные жесты. Пассажиры краснели от смущения и только глубже погружались в чтение газет и книг. Меня тоже поразило такое пренебрежение общим порядком и вызывающее поведение молодых американцев. В какой-то момент мне показалось, что они просто «рисовались» или провоцировали пассажиров сделать им замечание. Лишь через много лет я понял, что молодые американцы вели себя вполне естественно, согласно уровню собственной душевной забесовленности. Но только ближе к обезьянам и вообще к животным, были не пассажиры метро, а сами американцы.

Разве не факт, что нормальные люди наделены чувством совести и не будут делать в общественном месте, то, что делают животные. Но сами-то американцы наверняка считали, что они так раскованы по своей внутренней свободе, а простое наличие человеческой совести они принимали не как нормальное состояние человеческого духа, а как проявление советского тоталитаризма и духовного рабства. Что говорить о нас и нашей скромности, если в советские времена сами жители городов, хотя и не высказывались открыто, но по умолчанию признавали себя второсортными людьми, по отношению к жителям США и Западной Европы. Но граждане городов хотя бы молчали о своей второсортности, а вот колхозное крестьянское население СССР само себя принимало за людей второго сорта и вовсе на это не обижалось, а считало естественным и нормальным. Это был их привычный мир, который давал им полноту жизни и человеческое счастье. Но рядом существовал и второй мир, мир городского населения с жилым комфортом и нормированным рабочим днем, а также с благами культурного отдыха и развлечений. Вырвавшиеся из деревенского быта новоявленные горожане, приезжая в гости к родителям расхваливали прелести городского комфорта, соблазняли молодежь и своих сверстников городскими благами. Но вот что интересно! Вели они себя по отношению к местной сельской молодежи, хотя и в меньших пропорциях, но точно так же раскованно, с некоторым чувством презрения и превосходства, как и заезжие американцы к советским пассажирам метро в дни Московской олимпиады. Конечно же, быт изменяет сознание, и городской быт не лучшим образом влияет на духовные качества человеческих душ. Понимали это и сами крестьяне, но соблазн сатанинского духа был выше их желания сохранить потомственный крестьянский корень в своих детях и внуках. Все крестьяне, практически без всякого исключения, призывали своих детей учиться, чтобы «выйти в люди» и покинуть деревню и свою малую родину. Эти же слова неоднократно повторяла и моя покойная мать, когда в 1959–1960 годах я учился в девятом и десятом классе средней школы.

Значит, мои крестьянские родители, как и сотни других крестьян, которых я знал по моей молодости, сами себя считали людьми второго сорта. Сами-то они не рвались «выйти в люди», но сельская жизнь была так двулична и бесперспективна, что вопреки родительскому инстинкту и тысячелетним традициям патриархального крестьянского быта, крестьяне делали для своих детей все возможное и невозможное, чтобы они не просто успешно закончили школу, но и навсегда расстались с крестьянским бытом и стали городскими жителями. Автор этих строк, послушавшись родителей, окончил школу, и скрепя сердцем, как и бесчисленное множество других крестьянских потомков, навсегда покинул свою малую родину. За время учебы, а затем во время службы в Военно-Морском Флоте, я встречал больше хороших и искренних людей, хотя встречались по жизни и люди другого типа. Не буду расшифровывать понятие «люди другого типа», чтобы не уйти в сторону от темы. Стараясь быть полностью беспристрастным, считаю наиболее важным отметить то обстоятельство, что по качествам человеческих душ «второсортные» крестьяне 1940–1960 годов, в том числе и мои родители, были и навсегда остались для меня образцом порядочности, скромности и какой-то духовной чистоты и светлости, которую невозможно передать словами.