Василий Ирзабеков - Тайна русского слова. Заметки нерусского человека

Владимир Короленко

Только в таком случае при долгожданной и таинственной встрече лицом к Лику не приходится испытывать стыд – или студ , то есть холод . Не потому ли грубое слово мразь, обозначающее крайнюю степень нравственного падения человека, есть не что иное, как мороз, все тот же холод.

Вот и получается, что стыд, смрад, мразь – это все об аде, о том жутком месте вдали от Бога, которое уготовано для тех несчастных, что так и не сумели преодолеть собственного окаянства – полного отсутствия покаяния, того самого иудина греха. А там где Бог – не может быть ни

зловония, ни холода, ни мрака. Ведь по слову апостола Иоанна: « Бог есть любовь, и пребывающий в любви, пребывает в Боге » (1 Ин. 4, 16).

А вот извечного врага рода человеческого – ворога – русское сознание идентифицирует с расхитителем чужого имущества – вором. Помню, был немало удивлен, прочитав о том, что в монастырях могли простить инока, согрешившего грехом блуда, но никогда – вора. Объяснение на удивление просто и убедительно: блудник в конечном счете наносит урон себе, своей бессмертной душе и телу, которое есть храм этой души; вор же сеет рознь, все начинают подозревать друг друга. В результате возникшего разделения оскудевает любовь. Как в пословице: у кого украли – тому грешней. Воистину: Господь соединяет, а враг разделяет.

Так стали наконец-то в полной мере понятны слова храброго вояки, поручика Ивана Игнатьича из «Капитанской дочки», который перед лицом неминуемой гибели повторил слова своего благородного командира, бросив в лицо Емельяну Пугачеву: « Ты нам не государь… Ты, дядюшка, вор и самозванец ». И вправду, так было во все времена: революции замышляли и осуществляли воры и самозванцы, похищающие у одурманенных ими людей самое драгоценное – Царствие Небесное. Вор – это и есть ворог, тот самый враг, что не дремлет. Никогда!

Закономерно также, что эпиграфом к этой повести автором поставлена русская поговорка: «Береги честь смолоду!» Честь имею, честное слово, честный человек, честной народ, всечестные отцы – как привыкли мы к этим сочетаниям слов, какими естественными, привычными кажутся они нам. А между тем смыслом, заложенным в них, может похвастать далеко не всякий язык. Нет, и в других языках, безусловно, присутствует понятие о чести как о благородных свойствах души и высоком уровне нравственности. Но чаще под честью подразумевается некий набор дворянских, рыцарских, самурайских, джигитских и прочих подобных качеств, когда чуть что – хватаешься за пистолет, шпагу, меч или кинжал. Как говорится, чести дворянин не покинет, хоть головушка погибнет. Мы же ведем речь о несколько ином – о чести как понятии духовном.

Самое первое знакомство со словом честь происходит в раннем детстве, когда малышу внушают, что если нашел чужую вещь или деньги, то надо непременно вернуть хозяину, иначе это будет нечестно (это не подвергается сомнению ни в одной культуре). Но как тогда прикажете понимать обращенное к Богородице: «Честнейшая Херувим»?! Помню откровение одного нецерковного человека, которого это выражение смутило по той очевидной причине, что он прибегнул к формальной логике: как это понимать – что Херувимы менее честны?! Между тем значение слова Честнейшая – это превосходящая святостью даже Херувимов. Ибо честность, в самом высоком своем градусе звучания, означает именно святость. «Честь ум рождает, а бесчестье и последний отнимает». Во многих языках этого смысла знакомого слова нет вообще!

Курьезный случай произошел около двух десятилетий назад в одной восточной бывшей союзной республике. Ночной сторож детского сада, малограмотная женщина коренной национальности, упрекнула главного бухгалтера, русскую, в том, что ей недоплатили. Та, в свою очередь, попыталась объяснить, что ей выплатили ровно столько, сколько она заработала. Требовать же больше – нечестно. Той перевели, как смогли, – и она устроила скандал. Много дней ходила кругами и, бия себя в грудь, убеждала окружающих в том, что она честная – потому как… восемнадцать лет живет без мужа.

Вот и получается, что понятие чести, честности – многоступенчато, если так можно выразиться. И в русском языке запечатлено общенациональное, не подвергаемое сомнению понимание правильно прожитой жизни как снискания святости, то есть честности.

Исконный смысл есть и в слове богатый. Воистину богатым народ может стать лишь тогда, когда происходит обожение человека путем стяжания Духа Свята. Потому и возникло в свое время известное выражение быть не в духе как обозначение ненормального, неправильного для православного человека состояния; ибо нормально – когда в Духе.

Как же созвучно это словам Спасителя из Нагорной проповеди: « Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше » (Мф. 6, 19–21).

Такому человеку – и впрямь ничего не страшно, ведь он воистину – богатырь, то есть богатый, имеющий Бога. Как сказано об этом в известном изречении Апостола: «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8, 31).

Прочитывая как-то толкование на Евангелие своего любимого блаженного Феофилакта Болгарского, помню, был поражен тем, что Вифлеем в переводе с древнееврейского означает Дом Хлеба. Вспомним, ведь Спаситель называл Себя «хлебом, сшедшим с небес» (Мф. 6, 41). Оказывается, в тексте Священного Писания нет ни одной «не говорящей» детали: любая мелочь, любой штрих исполнены глубочайшего смысла, открывающегося «имеющим глаза видеть». Каждый шаг Спасителя, каждый жест, время суток, название города или местности, число рыб и хлебов, которыми Он накормил алчущих – все-все раскрывает перед изумленным читателем совершенно иные, неведомые прежде глубины Божественного Откровения. Вот и я, прочитав это место у святого толкователя божественного текста, возрадовался еще и потому, что вспомнил, как Господь называл Себя не просто хлебом (который и должен был явиться, конечно же, из Дома Хлеба!), но и хлебом жизни (Ин. 6, 48).

Поразительно, как язык наш запечатлел это откровение! Вспомним, слова хлеб и жизнь, звучащие в исконно русском как жито и живот, – однокорневые! Вот и к жизни вечной мы, православные христиане, приобщаемся, находясь еще здесь, на земле, в величайшем Таинстве Евхаристии, вкушая под видом Хлеба Пречистое Тело Христа. Как и в Евангелии, так и в языке нашем извечно едины и святы – Хлеб и Жизнь.