Джеймс Кугел - Как быть евреем

Ю.Л.Прямо какой-то психологический опыт…

Д.Д.Ну, не более чем сооружение мишкана, сделанного (как детально и с любовью описывает Тора) из реальных досок, бронзовых крюков и льняных полотен.

Ю.Л.Именно! А вы говорите о чтении молитв и об отказе от какой-то еды…

Д.Д.Это одно и то же. Такая же схема, такой же план действий, посредством которого раскрывается наше сердце. Может быть, для тебя это ничего не значащая метафора, но для меня — зримая реальность. Пока не прорвешься к своему сердцу, даже находясь на пороге святая святых мишкана, ты все еще будешь слеп к Б-жественному Присутствию — в тебе еще нет того просвета, сквозь который святость может проникнуть в тебя. Но как только гладкая поверхность сердца чуть приоткроется и образует крошечное отверстие, которое остается постоянно открытым, сияние Б-жье проникает внутрь и освещает тебя изнутри — это сияние столь велико, что ты уже не можешь выносить его, стоя на том же месте в мишкане, — и ты выбегаешь наружу.

Так же рассуждали наши мудрецы. Ведь мишкан, который просуществовал некоторое время в еврейской истории, в конечном счете был заменен Иерусалимским храмом. Многие века Храм оставался жилищем Б-жьим в Израиле. Когда в 70 году новой эры он был разрушен, люди понесли страшную потерю: огромное физическое пространство, открытое в сердцевине народа, оказалось осквернено; иноземные захватчики положили конец храмовым обрядам и богослужениям. Разрушение Храма было и остается огромной потерей. Но один из мудрецов того далекого времени — законоучитель Улла высказал замечательную мысль: «С того дня, когда был разрушен Храм, нет у Всевышнего в мире ничего, кроме четырех локтей Алахи». Выражение «четыре локтя» на иврите означает минимальное расстояние, площадь не больше нескольких квадратных метров. Но что имел в виду мудрец, сравнивая Алаху, то есть наш образ жизни — практику Шабата и будничных дней, молитвы, разрешенную еду и так далее, — с физическим объектом, с Храмом? Ты сам заметил, насколько это разные вещи. И все же в определенном смысле это одно и то же, считает Улла. Храм формирует пространство, возможность — так же и наша Алаха формирует пространство. Если сравнивать ее с Храмом, наверное, Алаха покажется скромной: всего-то четыре локтя против грандиозного здания! Но суть в том, говорит Улла, что обе эти структуры предназначены для того, чтобы открывать пространство. Поэтому даже такая потеря, как утрата физического пространства Храма, не лишила Израиль Б-жьего присутствия: каждый еврей имеет возможность открыть пространство в собственной жизни и своем сердце. Так происходит и сегодня. Весь фокус в том, чтобы начать воздвигать и далее открывать.

Ю.Л.А открывать пространство нужно постепенно?

Д.Д.Пространство всегда строится людьми — и это можно делать быстро или медленно. Но когда Б-г наполняет пространство, это всегда происходит мгновенно.

Ю.Л.Может ли Б-г открыть сердце, если пространство для этого не подготовлено?

Д.Д.Разумеется. Но пространство само по себе создает постоянную возможность, неизменный потенциал, а не что-то сиюминутное. Поэтому Тора говорит об «обрезании» сердца именно в смысле постоянного и безвозвратного изменения.

Ю.Л.А как можно начать создавать пространство? Просто делать все то, о чем вы говорили?

Д.Д.Можно делать все, а можно начать с чего-то одного. Лучше, наверное, с одного.

Ю.Л.И с чего же именно?

Д.Д.Первое — это Шабат. Нельзя, конечно, точно определить, что первое, а что второе, но начинать можно с Шабата: ведь Тора говорит о Шабате в самом начале, при описании Сотворения мира.

Ю.Л.А что значит соблюдать Шабат?

Д.Д.У Шабата есть две особенности, которые поначалу могут показаться исключающими друг друга. С одной стороны— это святой день. Мы называем его «Шабат койдеш» («святой Шабат»), День этот посвящается Б-гу: именно такое значение несет в себе слово «святой» в иудаизме — «отделенный, чтобы принадлежать Б-гу». Один из общих принципов Торы заключается в следующем. Все, что у нас есть, досталось нам от Б-га, и, возвращая Ему некую часть, мы тем самым признаем этот факт. Так, часть нового урожая приносилась в Иерусалимский храм, Б-гу посвящались первенцы овец и крупного рогатого скота. То же самое можно сказать о Шабате: нам подарены семь дней недели, но один из них мы отдаем обратно Б-гу. Каким образом? В этот день мы не делаем ничего, чем заняты обычно, в остальные шесть дней недели, — мы не исполняем наших привычных обязанностей, мы вообще не делаем никакой работы.

Ю.Л.А в чем другая особенность?

Д.Д.Из того, что я сказал, ты можешь сделать вывод, что этот день отличается какой-то особой суровостью: например, мы постимся или исполняем многочисленные религиозные обряды. На деле все наоборот: это самое радостное время, торжественное завершение недели. Евреи всего мира с нетерпением ждут Шабат как передышку от повседневной суеты. Соблюдать Шабат — значит в течение недели иметь один особый день. Он настолько выше всех остальных дней недели, что они, кажется, и существуют только ради Шабата. В этот день человек отказывается от своего повседневного бытия и, по сути, становится другим человеком. Можно сказать, он в большей степени становится самим собой. Что же касается еды, то в Шабат не соблюдают никаких постов; более того, это узаконенный праздник, когда в течение дня требуется трижды плотно поесть, причем лучшую еду за всю неделю — и обязательно пить вино! Поскольку же приготовление пищи считается одной из форм работы, которая в Шабат запрещена, то все блюда должны быть приготовлены заранее (правда, их можно подогреть, соблюдая специальные правила). Вообще, в отношении еды единственной «обязанностью» в Шабат является необходимость есть и пить приготовленное заранее. То же и с другими обыденными делами: в этот день они запрещены, чтобы как можно полнее ощутить покой и отдых.

Но я обрисовал тебе только главную идею Шабата. Невозможно передать на словах, что значит соблюдать Шабат и жить среди людей, соблюдающих Шабат. И песни за столом, и праздничная еда — все в этот день делается особым образом. Главное, что Шабат служит выражением любви к Б-гу и демонстрирует желание жить согласно Торе. Тот, кто не понимает смысл Шабата, не знает, что такое быть евреем. Точно так же невозможно понять наши праздники, самому не прочувствовав их: как мы готовимся к Пейсаху и поем особые песни или в осенний день сидим в сделанной нашими руками сукко… Главное, ты не можешь пока понять, как Шабат меняет нашу жизнь во все остальные дни недели — равно как и весь годовой ритм нашей жизни определяется праздниками. А когда ты узнаешь, то поймешь, как пуста и убога жизнь, лишенная всего этого.