Юлия Посашко - Монахи. О выборе и о свободе

– А как узнать, что ты находишься «на своем месте»?Мне кажется, сейчас немало людей мучаются как раз тем, что не могут понять, где их место в этом мире.

– Я думаю, Господь каждому человеку в какой-то момент жизни дает понять, что Он от него хочет. И если человек это выполняет, то тогда у него все получается, он всегда будет на своем месте.

Надо всегда себя спрашивать: «Что от меня хочет Бог? Сейчас, в эту минуту, что Он от меня хочет?» У нас здесь, в греческом монастыре, был один блаженненький юноша, француз. Он мог стоять на одном и том же месте часами. Снег, дождь, ветер, жаркое южное солнце – а он стоит на одном месте и не уходит. Его спрашивали: «Ну чего ты стоишь? Отойди в другое место. Чего ты мучаешься?» И он отвечал очень интересной и точной фразой: «Нет, я стою здесь, потому что знаю, что сейчас здесь должен пройти Господь. Если я уйду – я с Ним не встречусь». Понимаете, у каждого человека есть такое место, где ему надо стоять, потому что там сейчас пройдет Господь. Хотя это очень часто не то место, где мы видим себя в наших мечтах. Один хочет быть в пустыне, а оказывается на приходе в большом городе. Кто-то хочет уединения, а оказывается исповедником многих людей. Кто-то, наоборот, хочет, чтобы люди к нему приходили, помогать им советами, а Господь его ставит где-нибудь на последнем месте с тяпкой на огороде, или на больничную койку укладывает, или человек оказывается в тюрьме…

– Но как же не перепутать свои мечты с Божьей волей?

– Когда есть духовник – это проще. Но я абсолютно уверен, что даже если и нет духовника, то Господь все равно открывает Свою волю человеку, если тот хочет эту волю узнать. Но очень часто человек на самом деле прекрасно понимает, что хочет от него Бог, но не может или не хочет этого исполнить, потому что это кажется ему трудным. Хотя на самом деле все ровным счетом наоборот: зачастую упорное желание во что бы то ни стало устроить жизнь «по-своему» оборачивается разочарованием и болью. Об этом свидетельствовал, например, преподобный Григорий Синаит, когда говорил, что много раз со многими слезами просил он Бога, чтобы Тот даровал ему то-то и то-то. И потом точно так же плакал многими слезами, потому что полученное при рассмотрении оказывалось совсем не таким, каким оно представлялось в мечтах.

Истина – через дорогу

– Отец Клеопа, красоту монашества вы ощутили очень рано… С этого момента ваш путь был определен или все-таки пришлось пройти через определенные духовные искания, сомнения?/

– Конечно, без сомнений не обошлось. Я увлекался эзотерикой, разными медитациями. В конце 1980-х – начале 1990-х годов чего только в школах не было, приходили разные проповедники. Мое воцерковление шло постепенно. В нашем миллионном городе была одна-един-ственная церковь, и стояла она прямо на нашей улице. В какой-то момент я понял, что интересуюсь всеми религиями, но только в эту церковь не захожу. В то время я стал говорить: «Господи, Ты видишь, что я хочу быть монахом, но Ты видишь, что я себя чувствую как наркоман, который сидит на игле и не может с нее слезть. Я прошу Тебя, Господи – помоги мне!»

– Многие через это не проходят, остаются со своим оккультизмом…

– В 1990-е многие пришли в Церковь окольными путями, в том числе и, так сказать, от обратного, что очень хорошо показал отец Тихон (Шевкунов) в своей книге «Несвятые святые». Думаю, что Господь Сам меня сохранил, дав пережить опыт личной встречи с Ним.

– Но ведь можно было ее, эту встречу, спутать с чем-то неблагодатным?

– Нет, не спутаешь. Помните, как Силуан Афонский говорил, что когда Бог Сам тебе является, то ты Его признаешь Духом Святым, ты это никогда не спутаешь, запомнишь на всю жизнь.

– Разве искушение не состоит в том, что ты забываешь этот опыт?

– Если бы вы однажды пообщались с каким-нибудь человеком, не просто увидели его, а общались бы с ним, разговаривали какое-то время, то потом даже спустя годы этот опыт с вами останется. Вряд ли вы себе скажете: «Может, я придумала себе? Может, не было этого человека?» Хотя можно не вспомнить сказанные тогда слова, можно забыть черты лица, но саму встречу – не забудешь. Так и с Богом: эта встреча производит глубокое изменение в твоей душе.

– А возможно ли вообще с кем-либо поделиться благодатным опытом? Разве он может быть выражен словами?

– Естественно, это сложно, потому что этот опыт либо не выразим словами, либо выразим, но слабо, очень приблизительно. Понять его могут только те люди, которые сами испытали нечто подобное. Есть известная притча: где-то далеко, в джунглях, в лесу, была деревня, в которой никогда не было огня – люди не знали, что такое огонь. Но однажды в грозу в дерево ударила молния. Человек того племени пошел в лес и увидел там огонь. Вернулся обратно в деревню и стал рассказывать: «А я видел такое!..» – «Какое?» – «Оно такое. красное и трепещется.» – «Это что, цветок?» – «Нет, не цветок! Оно было горячее». – «Это было солнце?» – «Нет, не солнце!» – «А что же это?» И он никак не мог передать этот свой опыт, как ни описывал разными словами. А потом в лес пошел еще один человек и тоже увидел этот огонь. Он пришел и сказал: «Да, да, я это видел!» Его тоже спрашивают: «На что же оно похоже? Нам этот так и не рассказал». Говорит: «Ну, оно вот такое вот… Оно похоже на цветок, оно горячее, и оно трепещется.» – и так далее.

То есть существуют вещи, которые познаваемы, но непередаваемы словами. Это же можно отнести и к монашеству.

«…и отрекается от всякого дружества обычного»

– Когда вы для себя поняли, что решение о монашестве – окончательное, бесповоротное?

– Когда получил благословение на монашество от отца Николая Гурьянова [22] . Потому что я несомненно знал, что хочу монашества, но я не знал, чего хочет от меня Бог. И мне важно было получить такое подтверждение.

Для меня это был самый счастливый день в жизни.

– Вряд ли он был таковым для близких…

– Я их долго приучал, готовил, понимал, что им будет трудно. Но все равно они попереживали-попереживали и потом привыкли, смирились. Они меня очень любили и в итоге сказали так: «Если ты хочешь идти по этому пути, то иди, потому что, если мы будем против, ты не будешь счастлив». Они дали добро, чтобы я жил спокойно и был счастлив.

– Я знаю, что отец Иоанн (Крестьянкин) [23] не принимал в послушники тех, кто приходил без родительского благословения. В греческих монастырях существует подобное правило?

– Я не совсем понимаю необходимость родительского благословения в условиях современного атеистического общества. Но на Афоне есть такое правило, что когда человек приходит в монастырь, то все вопросы в миру должны быть урегулированы. То есть если остался вопрос, касающийся родителей, то его надо как-то решить, чтобы это тебя уже не волновало. Если у тебя есть какие-то долги – разберись с долгами и так далее. И это все для того, чтобы человек был готов зайти внутрь стен монастыря и не выходить оттуда годами, чтобы его больше ничего не отвлекало. Если для тебя вопрос родительского благословения не настолько важен, если тебя не мучает совесть, если ты считаешь, что родители поступают не по Божьей воле – то это одно. Но ведь бывают и такие ситуации: человек уходит в монастырь, горит этим, а потом через какое-то время плачет: «Как же я своих маму с папой оставил?» Это уже плохо. Иди и решай этот вопрос, потому что ты не сможешь уже спокойно жить, не сможешь радоваться.