Иоханн Таулер - Царство божие внутри нас

И, наконец, называют еще дух человеком: в нем сокрыт истинный образ божественной Троицы. В этой троичности дух называют то глубиной, то вершиной души. Но сколь невозможно описать Бога с помощью имен, столь же невозможно и дух. Кто смог бы узнать, как в этой глубине обитает Бог, преисполнился бы блаженства, созерцая это. Близость и родство, которые имеют там Бог и дух, столь невыразимы, что слова тут только мешают.

Павел призывает нас: «Обновитесь духом ума вашего». Это означает, что если ум нацелен на праведное, всецело направлен вовнутрь, то наклоняется он в глубину, в которой — превыше всех внешних сил и возможностей — покоится образ Божий. Здесь, в духовной глубине ума, и следует обновляться, постоянно погружаясь в глубину и отдавая себя Богу без всяких посредников — в самоотречении любви. Уму свойственно такое состояние — он способен к постоянной преданности Богу. В одиночку внешний человек не обладает такой способностью постоянной самоотдачи.

И вот как должно происходить это обновление в духе:

Поскольку Бог есть Дух, тварный дух с неотягощенным умом отрешенно погружается в Дух Божий, соединяясь с ним. Подобно тому, как вечно был он в Боге и в своей нетварности был Богом, так же и с тварностью его — он всецело возвращает ее в Бога. В этой самоотдаче свершается истиннейшее и чистейшее обновление, какое он может дать.

«Нынче Я вновь рождаю тебя» (Ср. Ис. 109, 3): если дух всецело погружается и своим сокровеннейшим бытием втекает в сокровеннейшее сверхбытие Божие, то обновляется он и преобразуется из самой глубины. И сколь далеко, и сколь часто восходит дух этим путем добровольной самоотдачи, столь же глубоко и часто исполняется он Духа Божия, переполняясь и обновляясь.

Бог изливается в него — подобно тому, как солнечный свет пронизывает воздух и делается так светло, что воздух и свет уже неразличимы. Так же неразличимы в этом светлом единстве Бог и дух, ибо дух вернулся к своей первопричине.

Возвращаясь и обновляясь, дух взмывает над самим собой и над всяким просветлением в сверхсвет божественного мрака, в котором дух — выше всего, чем был прежде, — без имени, без формы, без образа, превыше всех действий и сущностей.

Чтобы так вернуться, очень нужна ночь с ее тишиной. Поэтому, когда все снаружи темно и тихо и далеко от его чувств, человек должен почаще оборачиваться вовнутрь, избегая всяких чувств и воздействий, и всецело погружаться в самого себя, — уходя от всех образов, представлений и сил. И пусть в этой темноте своего незнания он отрешенно предастся Богу, ничего не спрашивая, не прося и не ожидая, по только и единственно думая о Боге и том, что Его, и все, что есть он сам, что он имеет или имел прежде, что ему дорого или чего жаль, из добродетелей или из слабостей, — пусть все поручит и вверит любви Божьей и совершенно отдастся Его воле.

А кроме того, должен он победить выпавшие ему невзгоды, по не человеческим способом — противостоянием, а духовным — отречением. То есть надобно их, как и себя самого, препоручить Богу, ничего без Него не предпринимая. Кто так себя оставит, с тем будет, как с Иовом: мимолетом коснется его Дух Божий (Иов. 4, 15). И от этого прикосновения возникнет во внутреннем человеке великое движение и обновление.

Чем явственней и истинней это прикосновение, тем быстрей, сильней и совершенней преображение человека и его дела, и тем ясней осознает он несовершенство и ничтожность своего Я, и тем радостней и искренней поручает себя Богу; и тогда в единое мгновение приходит Бог и светит в глубину, дабы тут же занять Свою обитель и действовать в ней.

Если будет внутри тебя Бог, поручи Ему все дела, а сам пребывай в безмолвной тишине и ничего не делай, предоставив действовать Богу. А потом, когда человек будет снова предоставлен самому себе и не будет более ощутимо внутри него действие Божье, пусть опять действует он сам и со всем рвением исполняет свое земное предначертанье.

И пусть он так временами действует, а временами нет, — как позовет и сподвигнет его Дух Божий — и пусть всегда обращается он к тому, что сильнее всего, как он чувствует, притягивает и приближает его к Богу, будь то действие, или безмолвие.

Ничего нет ближе сокровенной глубине души, чем Бог: кто ищет Его там, тот и находит. Нужно лишь внутренне всеми силами отдаваться и препоручать себя присутствующему внутри Богу, тогда в обновлении и вознесении души превыше всех образов и форм будет дана тебе свобода духа.

И если, когда будет человек всецело пребывать в этом внутреннем делании, повелит ему Бог отказаться от блаженства самоотдачи и пойти ухаживать за больными или помогать терпящим нужду, пусть он делает это в покос и отрешенности. Тогда может случиться, что в этом труде явственней будет присутствие Божие и станет оно большим благом, чем глубочайшее созерцание.

Если по ночам и рано поутру упражняются добрые люди в таком уходе, пусть они в остальное время, днем, мирно занимаются своими делами — каждый тем, что послал ему Бог, — ив своих трудах внимательно следят, чтобы свершалась в том Божья воля, а не их собственная.

Это и есть «нищие духом», про которых говорится в Нагорной проповеди (Мф. 5, 3), — те, кто оставляет самих себя и все свое, предаваясь Богу и предоставляя Ему вести себя — к деланию ли, или к неделанию.

Новичкам на этом пути вовнутрь нужно много времени, прежде чем они преуспеют, ибо от природы они склонны оборачиваться наружу; если же привыкнут они все более и более препоручать себя и все вещи Богу, то таким оставлением быстрее продвинуться вперед, нежели своими деланием.

Невероятно, как быстро порою сам по себе происходит внутренний рост: с каждой мыслью, с каждым словом и делом, как бы малы они ни были, если обращены они только к Богу. Таким людям на пользу, если они живут долго; ибо рост их и обновление продолжаются непрестанно, если только они не останавливаются на своем пути, а непоколебимо идут дальше.

Чаще всего такие люди совсем не знают, что так преуспели, поскольку они просто и скромно живут этим. Бог скрывает от них их возвышение, дабы не расцвело в них Я и не испортило все. Чем скромней они и послушней, тем глубже погружается их дух в глубину.

Может случиться, что такому человеку станут выговаривать или пенять те, кто в миру весьма важен и горд и хочет казаться мудрым или святым. Они скажут ему, что он, дескать, неправ, они больше читали и лучше все знают.

Тогда будет правильно, если, смирив себя, они невозмутимо промолчат в ответ на речи тех, а внутренне скажут: «Господи, Ты знаешь, что в моих мыслях — ничего, кроме Тебя!» Тогда обновится человек изнутри и станет ближе к новому человеку, в праведности и святости созданному по образу Божию (Быт. 1, 27).