Иоханн Таулер - Царство Божие внутри нас

Ср. Еф. 3, 14—19

Павел писал это послание, будучи узником и желая, чтобы друзья его не были ввергнуты этил! в заботу и уныние. Он указывает им путь отрешенности, ибо пребывающий в истинной отрешенности во всякое время открыт всем добродетелям и дарам Божьим и всякому благу, тогда как уныние и страх — преграда на пути к Богу, они подавляют жизнь, гасят огонь любви и затемняют свет.

Поэтому Павел сказал: «Радуйтесь о Господе на всех путях ваших, и еще раз: радуйтесь!» (Ср. 4, 4)

Словами «преклоняю колени мои», Павел говорит не о коленах внешнего человека, но о коленах внутреннего, ибо преклонив их, уходят глубже, нежели всеми внешними обращениями к Богу: осознавая ничтожность своего Я, внутренний человек этим предает себя, со всеми своими силами и дарами, в руку и волю Божию. В этой своей ничтожности, своем Не-Я, он совершенно предается Богу — отрешенностью, неделанием и нестяжанием. Все три суть одно, а именно истинная самоотдача, и считаются троякой сущностью человека.

Нужно, насколько это возможно, отрешенностью заставить внешнего человека уйти в глубину внутреннего, дабы внешний действовал по указаниям внутреннего, а не по желаниям и страстям своего Я.

Затем, если внутренний человек пребывает в истинной свободной отрешенности и нестяжательности, он, в своем абсолютном Не-Я, перешагнет через себя в неделанье, препоручая себя Богу и предоставляя Ему действовать.

Тогда поднимется сокровеннейший человек, дух, Иисус Христос, божественное Я в глубине души, и сможет вернуться в свой первоисток, в свою нетварность в глубине Божьей, где он извечно был: там обитает он в своей нетварности без вида и образа и там преполняет его Бог силой и богатством Своего совершенства.

Столь велика божественная полнота, что богатством этим всецело заполняется, просвещается и укрепляется внутренний человек, и даже внешнему достается часть его.

«Живите Христом в вас» (Ср. Гол. 2, 20; 2 Тим. 3, 12). Когда внешний человек говорит: «Верую во всемогущего Бога Отца», то воображает, что он находится вне его, внутренний же человек знает о живом присутствии Бога в себе. Он знает Христа в себе как потаенного сокровеннейшего человека, как божественный свет, который сияет тем ярче, чем более внутренний человек готов его воспринять и обрести себя, обернувшись внутрь.

Тогда вольется в него сила Христова, Христос займет обитель в глубине его души, и человек до самого дна наполнится духом любви, проникнется ею и погрузится в нес всем своим существом.

Там, где правят и вершат эти три добродетели — отрешенность, неделание и нестяжание — любовь становится столь глубокой и всемогущей, что вбирает в себя всякую сущность, всем может помочь и всех сделать счастливыми.

Затем нужно стремиться к тому, чтобы любовь укоренилась в самой глубине нашего существа и сделалась с нею одним.

Чем глубже дерево укоренилось и ушло в грунт, тем выше, шире и сильнее может оно вырасти. Так же и мы: чем глубже мы погрузимся в глубину души и в ней укоренимся, тем большими станут ширина, длина, глубина и высота божественной глубины внутри нас.

Ширина глубины Божьей состоит в том, что невозможно лишиться ее присутствия. Куда бы мы ни повернулись, повсюду соприкоснемся с глубиной.

Длина станет явной, когда осознаем, что настоящее и вечность одно и то же и в нем едины все до и после и всякий круговорот есть неподвижный покой.

Глубину мы узнаем, если обратимся к своей собственной глубине и в отвержении внешнего и внутреннего человека совершенно опустимся в глубину души.

В этом погружении откроется нам неисчерпаемая бездна Божия, глубину которой не в силах измерить ни тварное существо, ни ангел.

Столь же неизмерима и высота Божия, и даже если душа в своей преданности Богу возвысится, словно Бог к Богу, и вознесется превыше всех тварей и ангелов в высоту сверхсущей божественности, то и тогда Бог все же будет для нее так непостижимо высок, что для псе окажется мелким и ничтожным все, что не есть Бог. Здесь она выше себя и за пределами всего Может быть, кому-то и удалось кинуть сюда быстрый взгляд в состоянии озарения, но родилось оно не в них, ибо без совершенного воплощения трех добродетелей — полной отрешенности, неделанья и нестяжания туда не попасть.

Тем, кто своими делами еще пребывает во внешнем человеке, глубина души остается сокрытой и не отворяется глубина божественная. Когда Бог, желая привести их к оставлению и отрешенности, влечет их внешнего человека во внутреннего, они изо всех сил сопротивляются, сетуют, полные страха, на внешние вещи и цепляются за свою самость, стяжание и суетность. И ничего не выходит.

И наоборот, это рождение может произойти в человеке, который всей внешней и внутренней деятельностью и аскезой нацелен на эти три добродетели и готов к погружению в сокровеннейшую глубину. Ибо он оставляет себя, препоручая Богу, и ждет — в отрешенности, несуетности и нестяжательности, без себялюбия, в отвержении Я и в полной самоотдаче, — чего захочет и куда поведет его Бог.

Тогда в сокровеннейшей глубине родится Христос и с ним превосходящий всякое разумение покой Божий и вся крепость и полнота божества.

Сподоби нас всех, Боже, правильно подготовиться и достичь такого рождения!

Приступите ко мне, желающие Меня, и насыщайтесь плодами Моими.

Придите все алчущие Меня, и исполнитесь Моего рождения.

Ср. Сир. 24, 21

Премудрость говорит это Слово: «Приступите ко Мне, желающие Меня, и насыщайтесь плодами Моими». Слово это о Боге и ведет нас к Его рождению, к тому, чтобы мы всецело исполнились блаженством рождения Божьего в нас.

Далее сказано: «Всем, взалкавшим Меня, всем, воистину возжаждавшим, чтобы свершилось это рождение, будет иногда дарован его краткий миг». Пусть этим разжигается и усиливается ваше желание и вы все более жаждете того и все совершенней причащаетесь этому блаженству. И тогда вы скажете вместе с Августином: «Господи, Ты создал нас для Себя; оттого-то не знает наше сердце покоя, пока не успокоится в Тебе».

Этому беспокойству, этому желанию рождения Бога в себе, которые нужно чувствовать постоянно, мешают, умаляя, чуждые по сути вещи, которым — вместо Бога — жаждем мы предоставить в себе место, — бренные, чувственные, преходящие вещи, творения, будь то живые или мертвые, дружба и товарищество, удовольствие и желание обладать, блеск и богатство всякого рода — все эти вещи препятствуют тому, чтобы родился в нас Бог, ибо в глубине нашей души нет для Него места.

Каждая мелочь, которая пленяет чувства и разум, каждая страстишка, которая нас заполняет, уменьшает стремление к Богу и препятствует Его рождению в нас.