Свами Вивекананда - Йога идет на Запад

Он был очень рад, когда наконец началось его лекционное турне по Соединенным Штатам. Это давало ему возможность собирать пожертвования. Множество новых знакомых Вивекананды жертвовали порою весьма крупные суммы, но чем они были по сравнению с миллионами голодных индийцев!

Тур Свами скоро назвали «ураганным», так как он буквально пронесся по большим городам востока Америки и Среднего Запада, а его самого – «циклоническим индусом».

Помимо других мест, Свами посетил Де-Мойн, Мемфис, Индианаполис, Миннеаполис, Детройт, Буффало, Хартфорд, Бостон, Кембридж, Нью-Йорк, Балтимор и Вашингтон.

Испытывая глубокую привязанность к помогавшим ему на первых порах людях, он организовал свой штаб у Джорджа У. Хэйла в Чикаго.

Впрочем, отнюдь не всегда путь Свами был устлан лепестками роз. Человек искренний, Свами не любил юлить, и западные недомолвки были ему чужды. Он всегда говорил то, что хотел сказать, и честно отзывался о том, что увидел. Находя в американском обществе различные проявления жестокости, мелочности, высокомерия, невежества, неуважения к другим культурам, он беспощадно критиковал их.

Часто недалекие люди задавали ему раздражающие вопросы об Индии, основанные на ошибочных или даже порою специально искаженных фактах. «Но горе человеку, – писал журналист из Айовы, – который решался сражаться с монахом на его собственной территории. Его ответы были как вспышки молнии, и рисковый спорщик мог быть уверенным в том, что окажется наколотым на яркое интеллектуальное копье индуса…

Вивекананда нашел свое место в сердцах истинных христиан. Многие христианские епископы стали его друзьями и пригласили его выступать в церквях».

Но даже церкви не пугали Свами, и с амвона он обличал ложное христианство и религиозное лицемерие некоторых христианских лидеров. В лекции, данной в Детройте, он был наиболее резок:

– Вы нанимаете, обучаете, одеваете их и платите им, чтобы сделать что? Приехать в мою страну, проклясть и оскорбить всех моих предков, мою религию, мое все. Они идут около храма и говорят: «Вы идолопоклонники, вы пойдете к черту». Но индус спокоен, он улыбается и меняет тему, говоря: «Позвольте поговорить о другом».

А затем вы, те, кто обучает людей оскорблять и критиковать, если только я трогаю вас небольшим количеством критики, причем с самой доброй целью, вы напрягаетесь и кричите: «Не трогайте нас! Мы – американцы; мы критикуем, проклинаем и оскорбляем всех язычников мира, но не трогайте нас, мы очень чувствительные!» И всякий раз, когда миссионеры критикуют вас, помните: если вся Индия встанет и возьмет всю грязь, которая находится на дне Индийского океана и побросает ее в сторону западных стран, то это будет бесконечно малой частью того, что вы делаете нам.

Если вы хотите жить как христиане, то возвратитесь Христу. Но вы не христиане. Возвратитесь к нему, тому, кто не имел где голову преклонить. А ваша религия проповедуется от имени роскоши. Какая ирония судьбы! Полностью измените это, если вы хотите следовать за Христом! Вы не можете одновременно служить и Богу, и богатству. Вся эта роскошь – все это от Христа? Христос отрицал бы это как ересь. Если вы можете соединить эту роскошь с идеалами Христа, то это хорошо, но если нет, то лучше возвратиться к Нему. Лучше жить в обносках, но с Христом, чем жить во дворцах, но без него».

В Бостоне на одном из публичных выступлений Свами попросили рассказать о Рамакришне. Вдохновившись воспоминанием о своем учителе, он посмотрел на первые ряды, и у него пропала всякая охота что-либо рассказывать о святости и чистоте. Лучшие места в зале, как обычно, занимали богачи, которым был глубоко безразличны и Рамакришна, и сам Свами, на выступление которого они пришли лишь потому, что это стало модным. Кроме накопления денег, вряд ли что-то интересовало этих людей. Свами глянул на их бриллианты и заявил, что рассказывать о Рамакришне ничего не будет, так как не хочет произносить имя бессребреника, которого монета могла обжечь, в этой аудитории. В зале поднялся шум, но Свами так и остался на своей позиции.

– Я буду говорить вам лишь о том, о чем считаю нужным. Те же, кто не хочет этого слушать, могут вернуться к своим яхтам и виллам!

Но, придя в гостиницу, Вивекананда горько раскаялся в своих словах: «Кто я такой, чтобы осуждать этих людей! Мой учитель Рамакришна любил всех, вне зависимости от их социального положения, бедности или богатства. Увы мне! Нет, не они недостойны слушать, а я недостоин рассказывать!» Свами горько проплакал всю ночь, сожалея о сказанном.

Рассказы Свами об индуизме и его отношение к христианским миссионерам вызывали злобу у многих фанатичных христиан. Особенно у американских миссионерских организаций, которые, как известно, живут на пожертвования, а в Свами они увидели прямого конкурента, хотя сам он вряд ли думал о таких вещах.

В прессе была организована кампания против индийского гуру. Стали распространяться слухи, что у Свами якобы дурной характер, он нарушает монашеские обеты и т. д. Некоторые индийские делегаты в парламенте, завидующие популярности Свами, также приняли участие в его дискредитации. Отличились и представители Теософского общества, которые объявили, что Свами, пребывая в Америке, нарушал законы монашеской жизни, вкушая то, что вкушать не должен, а также не следовал кастовым законам.

Вскоре отголоски американского скандала докатились и до Индии, не на шутку взволновав последователей Свами. Они стали писать ему тревожные письма: кто умоляя вернуться в спокойную и ценящую его Индию, кто обещая всяческую поддержку и спрашивая, что надо делать. Из Индии в американские газеты пошли письма в защиту Свами. Вивекананда просил друзей не беспокоиться, объясняя, что газеты, которые его ругают, относятся ко вполне определенному сорту прессы, которого в Индии пока нет, но серьезные люди на них не обращают внимания. «Эта пресса, – объяснял он, – занимается как раз распространением слухов про известных личностей. Хотя это и неприятно, но и в этом есть признание моей успешной проповеди».

Свами писал на родину, что американцы в целом, а также множество просвещенных христианских священнослужителей на его стороне. Еще он писал, что никогда не отклонялся от двух основных клятв монашеской жизни, а именно от целомудрия и бедности. Что же касается других вещей, то он лишь пытался приспособиться к нравам тех людей, среди которых жил.

Одному индийскому ортодоксальному знакомому, возмущавшемуся приемом Свами пищи за одним столом с неверными (что невозможно для йога), Свами ответил подробнее: «Вы хотите сказать, что я рождаюсь, чтобы жить и умереть как один из тех, кто целиком находится во власти кастовых понятий, – суеверных, беспощадных, лицемерных, атеистических трусов, которых где вы только находите среди образованных индусов? Я ненавижу трусость. Я не хочу и не буду иметь никакого отношения к этим трусам. Я принадлежу миру настолько же, насколько и Индии, кто бы что ни говорил. У какой страны есть специальное право на меня? Действительно ли я – национальный раб?.. Я вижу, что большую власть, чем человек, или Бог, или дьявол, имеет надо мной мое прошлое…