Эрвин Люцер - Крест Гитлера

Конечно же, в Германии как отступническая церковь, так и истинные верующие, страдали вместе, однако у последних были обетования Христа о том, что Он поддержит их в процессе просеивания. Церковь должна была научиться тем же урокам, которые ей приходилось усваивать на протяжении двух тысяч лет своей бурной истории. «Возлюбленные! Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да... возрадуетесь и восторжествуете» (1 Петра 4:12-13).

Богослов четвертого века Иероним писал: «Церковь Христова была основана пролитием своей, а не чужой крови; претерпеванием поруганий, а не причинением их. Гонения взрастили, а мученичество увенчало ее». Страдания церкви порождают доверие к ней.

Иногда Евангелие должно быть выражено не просто словами. Лютеранский пастор девятнадцатого века Микаэль Баумгартен, который был отлучен от своей церкви, писал: «Бывают времена, когда для того, чтобы донести очевидную истину, лекций и публикаций уже недостаточно. В такие времена деяния и страдания святых должны создавать новый алфавит, чтобы заново открыть тайну истины». 118 118 Cited in Eberhard Bethge, Bonhoeffer: Exile and Martyr (New York: Seabury, 1975), 155.

Страдания выражают Евангелие на новом языке . Они подтверждают те слова, которые с такой легкостью слетают с наших уст. Бонхёффер предупреждал церковь о том, что она должна быть готова пострадать даже до смерти. В проповеди, произнесенной в Мемориальной церкви кайзера Вильгельма в Берлине, он сказал: «Не следует удивляться, если для нашей церкви опять вернутся времена, когда потребуется кровь мучеников». В мрачных размышлениях он продолжал: «Однако, даже если у нас есть мужество и вера, чтобы пролить кровь, она не будет столь же невинной и чистой, как кровь первых мучеников. В ее пролитии велика будет доля нашей собственной вины. Вины негодных слуг, выброшенных во тьму». 119 119 Cited in Eberhard Bethge, Bonhoeffer: Exile and Martyr (New York: Seabury, 1975), 155.

Да, кровь, пролитая верующими в нацистской Германии, не была столь же невинной и чистой, как кровь первых мучеников. Бонхёффер был уверен, что гонения церкви в Германии стали судом за ее собственные грехи. Чуждый крест, украшавший ее соборы, был доказательством того, что послание о духовном искуплении было заменено посланием о политической экспансии.

Несколько лет тому назад я был в одной мусульманской стране, где есть всего лишь около двухсот человек, искренне обращенных в христианство. Один американский христианин отметил (и я думаю, что обращенные мусульмане согласятся с этим), что церковь не будет расти в подобных странах до тех пор, пока верующие не будут готовы открыто явить себя и пострадать. Страдания дают наиболее прочное свидетельство о Кресте. Когда солома отделена от пшеницы, пшеница дает ростки и начинает расти.

Те из нас, кто живет в Америке, думают, что страдания за Христа по той или иной причине в корне неприемлемы — они неамериканские и противоречат идее о том, что следует делать «то, что лучше всего для меня». Вследствие нашей антипатии к такому знаку отличия студенты-христиане в университетах, опасаясь последствий несогласия с «политически корректными» программами, часто предпочитают молчать о своей вере во Христа. Молчать, дабы избежать возмущения академических вод и в конце концов беспрепятственно получить диплом.

Некий служитель из университетского городка заметил в разговоре с репортером журнала «Христианство сегодня», что «из христиан не делают белых ворон, только когда они не верят в существование ада и не говорят об абортах». По его словам, причина, по которой в университетах редки персональные нападки на христиан, заключается в том, что очень немногие студенты готовы рисковать своим положением, защищая свои взгляды. Натан Чан, христианин, поступивший в аспирантуру Стэнфордского университета, сказал: «Если довести многокультурность до предела, то она окажется весьма индивидуалистичной. У вас своя позиция, область своих понятий, находясь в которой, вы можете думать что угодно до тех пор, пока не влезете в представления других. Говоря, что христианство является только единственной истиной, вы посягаете на чью-то еще сферу убеждений». 120 120 Tim Stafford, «Campus Christians and the New Thought Police», Christianity Today, 10 February 1992, 19.

Но если христиане молчат в наших университетах из страха быть скомпрометированными; если верующие испытывают страх на работе из-за новых законов, которые требуют держать религию подальше от рабочих мест; если медсестра-христианка молчит об абортах, потому что, выступив против них, она подвергнет себя риску потерять заработок; короче говоря, если мы бережем Христа только для себя из-за страха перед репрессиями, то не становимся ли мы в один ряд с теми пасторами в Германии, которые предпочли сомкнуть ряды с Гитлером? Не является ли наш грех еще б'ольшим потому, что последствия нашего непослушания Христу весьма незначительны по сравнению с теми, с которыми столкнулись они? Имеем ли мы право быть судьями церкви в Германии, если сами никогда не теряли работу или не получали двойки на занятиях из-за того, что мы — христиане?

Пророк Иеремия написал: «Если ты с пешими бежал, и они утомили тебя, как же тебе состязаться с конями? и если в стране мирной ты был безопасен, то что будешь делать в наводнение Иордана?» (Иеремии 12:5). Если мы не можем быть верны Христу в мелочах, то как можем надеяться быть верными, если вера может стоить нам потери чего-то весьма ценного?

Только осознавая ценность меньших жертв, мы готовы быть верными в большем. Только поняв, почему пасторы в Германии предпочли оказаться в тюрьме, мы будем верны Христу, даже если окажемся под судом. Давайте пройдем эту проверку, чтобы оказаться готовыми к более суровым испытаниям, если таковые наступят.

Вот история о людях, обретших неожиданный мир в ожидании смерти. О них рассказано в хорошей книге Роджера Манвелла и Генриха Фрэнкеля «Люди, попытавшиеся убить Гитлера».

Граф Гельмут Якоб Мольтке сформировал группу сопротивления не столько ради того, чтобы свергнуть Гитлера, сколько для того, чтобы создать план по воссозданию страны из обломков по окончании войны. Мольтке был задержан и предстал перед своим следователем-нацистом, который сказал ему: «Национал-социализм похож на христианство только в одном: мы также требуем человека целиком». Я уверен, что в отношении этого утверждения все мы скажем: « Яволь! ( Так точно !)».

Сохранились многие из прощальных писем Мольтке. Они были написаны его жене и тайно переданы из тюрьмы Тегель. Он писал эти письма, ежечасно ожидая смерти. В них он постоянно объяснял своей жене, что никогда еще не был в лучшем состоянии духа и никогда еще не испытывал такой близости к Богу. По его словам, он ожидал, что в завершающие часы своей человеческой жизни он будет думать: «Это — последний раз, когда ты видишь закат солнца, или последний раз, когда ты ложишься спать», — однако он пребывал в состоянии радостного возбуждения и духовного подъема. Он продолжает: