Всеслав Соло - Переодетые в чужие тела

У Георгио Фатовича было самодовольно-прекрасное настроение и оттого, он то и дело, как бы сам для себя, оскаливал страшные улыбки, что смогли бы насторожить любого, кто бы увидеть их смог, потому что выглядели они так, будто Ворбий носил теперь на своих плечах невидимого всадника, который поминутно, глубоко всаживал, больно, в своего носильщика -- крючковатые шпоры, но они вызывали вожделенный, рабский восторг у принимающего их удары.

Тень, отбрасывает тень

-- Внимание!.. Включаю прием, отвечай!

-- Я здесь.

-- Хорошо. Вы встречались?

-- Да.

-- Понял тебя. Каков результат?

-- Против тебя.

-- Против -- заметно или открыто?

-- Открыто.

-- Значит открыто -- против меня.

-- Да.

-- А ты?

-- А я -- в друзьях и помощниках на той стороне!

-- Ошибаешься.

-- Почему?

-- Мы тоже встречались.

-- И что?

-- Результат -- против тебя.

-- Заметно?

-- Открыто.

-- Вот, сука!

-- Эмоции!

-- Извини.

-- Ладно. Слушай меня.

-- Слушаю.

-- Приказываю пока ждать.

-- А скоро?

-- Думаю, да. Оповещу.

-- Сигнал?

-- Лимоны любишь?

-- Обожаю!

-- Сигнал: дважды вкус лимона.

-- Понятно.

-- Повтори.

-- "Дважды вкус лимона".

-- Правильно. Жди.

-- Буду начеку.

-- Надеюсь. Вокруг спокойно?

-- Сейчас уже начнет!

-- Тогда все. Конец приема.

Последний обрывок судьбы

Юля продолжала читать отцовский дневник. Многое уже сегодня знала девушка о папе. Ее настроение выровнялось и к изучению этих, рукописных откровений, она сейчас относилась все больше как ученик, впивающийся глазами и сознанием, забывающий обо всем на свете вокруг, в дорогой и любимый для него учебник, в котором изложен жизненно необходимый для него предмет.

А то, что у Юлии возникало раньше, когда она получила случайную возможность приступить к чтению первых страниц дневника: рыдающие истерики чувств наплывами, истаскивающие до бессилия тело и душу, часто приводящие к тупиковому оцепенению разум -- этого теперь уже не было.

Дневник, с каждой страницей утрачивал, как замечала Юля, последовательность, местами записи встречались все чаще, даже где-то наспех изложенными, косноязычили.

* * *

"Порою, и это все чаще, мне кажется, что Юленька догадывается о моих внутренних переживаниях. Но я говорю себе -- нет! Этого не может, не должно случиться, потому как, тогда... неведомо что произойдет. Если такое случится, не дай-то Бог, то, я не знаю, во что все это, мое внутреннее выльется и какие примет формы наружи, в реальности -- я не знаю, трудно даже предположить.

Лучше не думать об этом. Прочь скользкие мысли! Я все правильно делаю.

* * *

Я переспал с Юсман. Она узнала от меня о некоторых моих внутренних переживаниях и мучениях по поводу моей дочери.

Юсман -- сумасшедшая, хотя и кандидат психологических наук! Она мне дала какой-то идиотский номер телефона, какой-то, не менее идиотской, сумасшедшей фирмы. Проституцкий бред! Фантастический абсурд!..

Но я все-таки попробую туда позвонить, поскольку терять мне нечего.

* * *

Я посетил эту фирму. Ну, и что?! Не исключено, что Юсман в ту ночь просто наврала или бредила.

Представитель фирмы все отрицает, но..., ка-жется..., не исключена зацепка, может что-то и прояснится.

* * *

Миша. Интересный молодой человек. Ка-жется, это лучшая кандидатура, да что-там, скорее бывает лучше, но она единственная -- у меня совершенно нет выбора, а в особенности, как я уже начинаю догадываться, мало времени. Надо спешить и все обставить как подобается.

А если..., а вдруг, ничего не получится и я потеряю Юленьку?!

Нет. Все будет хорошо, говорю я себе и буду говорить только так и не иначе.

Главная моя задача теперь заключена в том, чтобы они понравились друг-другу. И в самом деле о существовании такой проблемы я еще не думал всерьез, а надо было бы!

* * *

Откуда у меня дома появился этот журнал со статьей об этой фирме?! Словно кто-то нарочно подбросил его. Кто? И зачем?

Слава Богу, мне думается, что я выкрутился и Юленька ничего не успела понять или заподозрить.

Кажется, Мише Юленька в пору, по крайней мере симпатизирует -- это пол-дела.

Юленька не против этого молодого человека.

Господи, только бы мне все это выдержать!

* * *

Сегодня решающий день. Сейчас я обязательно дозвонюсь Мише и мы встретимся. Там все готово, там -- ждут, я не должен их подвести, и Миша не должен подвести меня.

Юленька Мише нравится -- этого достаточно, остальное неважно, потому что самое главное, что я люблю Юленьку, а значит и Миша скоро будет любить мою дочь, сегодня же так случится, произойдет!

И все-таки немного, но жаль этого молодого человека мне. Впрочем, нельзя расслабляться. Передумать -- это конец!

Юленьке Миша подходит, о Господи! Трудно такое осознавать и вытерпеть. А вдруг как она в него влюблена?

Боже мой! Что я думаю?! Будто забываюсь на время, что именно так и надо, чтобы она была влюблена в этого молодого человека.

Это мне мешает, старая привычка моего одинокого, скрытого влечения к дочери.

Сегодня все меняется, все по-другому. Надо победить себя изнутри.

Зачем я пытаюсь представить себе то, как я играю короля в костюме нищего -- для этого необходимо иметь божественно-гениальный та-лант, которого у меня нет. Ведь сыграть короля в костюме короля может и последний дурак! Так, что же я боюсь тогда? Я не дурак и одевши кос-тюм короля, без особого труда буду производить должное, соответствующее впечатление.Все будет в порядке. Все будет так как надо.

Юля и я, Миша -- будем всегда вместе. Это прекрасное время приближается.

Однако, пора звонить.

Все."

Юля сидела на кожаном диване в кабинете отца в коротеньком домашнем халате. По прочтении этих срок, она опустила дневник отца себе на обнаженные колени и пристально задумалась.

Девушку мучила ускользающая от нее загадка: что стоит за этими, последними строками дневника?

Странная метафора, в которой сказано отцом о, наверняка, что-то другое выражающих, одеждах нищего и короля, -- обеспокоила сердце дочери, и сейчас, эта метафора, исподволь обнажала мутное, еще не разглядеть, (но что-то, вот оно, есть), необъяснимое предчувствие того, что, несомненно, рядом лежащее, даже обязательно знакомое, но еще не уличенное в чем-то, в каких-то действиях, совершенных или совершаемых поступках.

"А может и так, на это тоже похоже: папа и в самом деле в последних своих записях все больше выражается как человек, который не в себе. Господи!" -- думалось Юле.

И все-таки, изложенное на бумаге, не похоже на переломанно-перемешанные мысли человека, теряющего, или потерявшего контроль собственного разума над собой -- ... не похоже..." -- по-дытожила, рассуждая про себя Юля, -"Тогда... Все должно, обязательно должно объясниться!.. Но как?..