Александр Петров - Дочь генерала

Выйдя от старушки, Сергей вызвался проводить Наташу. Во двор ее дома можно попасть, свернув с центральной улицы в переулок, затем нужно пройти под высокую арку и вступить в тихий глубокий каменный двор-колодец. В центре двора находился весьма уютный скверик с клумбами и скамейками. Проходя мимо, Сергей заметил юношу лет пятнадцати, который посмотрел на Наташу так… что Сергей почувствовал в сердце невольный укол ревности.

— Кажется, этот мальчик, Наташа, к тебе неровно дышит, — прошептал Сергей.

— Может быть, — смутилась девушка, — только он, наверное, понимает, что для меня нет мужчин, кроме тебя.

Проводив причастницу до двери, Сергей собрался было уходить. Наташа сказала, что отец на даче и предложила зайти, хотя бы чаю выпить. И вот Сергей впервые в комнате невесты. Пока она хозяйничала на кухне, он присел к столу и огляделся. Комната многое может сказать о том, кто тут живет. Здесь не было ничего лишнего. Почти казарменная строгость и чистота. Секретер с полумягким стулом, шифоньер, жесткая односпальная кровать. Под ногами коврик в бежевых тонах. На полках секретера книги, несколько небольших иконок, подсвечник. На широком подоконнике ваза с белыми розами, которые он подарил. Надо же, всё еще свежие!

Над кроватью в рамках несколько фотографий: молодой полковник в белом кителе с девочкой на руках, Наташа-первоклассница с цветами и старенькая, пожелтевшая карточка… Именно она привлекла внимание Сергея. У бетонного забора с колючей проволокой среди высоких пыльных лопухов стояла трехлетняя испуганная девчушка в скромном светлом платьице, из-под которого выглядывали смешные панталончики. Взгляд у девочки был таким, что Сергею захотелось взять ее на руки, прижать, успокоить. Маленький одинокий детеныш в жестоком мире непонятных суровых взрослых. Вошла Наташа с подносом. Он встал, взял из рук поднос и поставил на секретер, бережно обнял ее:

— Никогда! Слышишь, никогда я не брошу тебя, маленькая моя девочка.

— Спасибо, Сережа, — сказала она шепотом. — Так приятно…

Сергей вышел из подъезда и снова взглянул на мальчика. Тот сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой, но Сергей чувствовал на себе его пристальное внимание. Одет он был просто и опрятно: черные джинсы, застегнутая на все пуговицы темно-синяя фланелевая рубашка с длинным рукавом, сандалии. В его облике сквозь видимую простоту, проступала отнюдь не детская мудрость. «Интересный паренек», — отметил он про себя и подсел к нему на скамейку, ожидая вопроса, который застыл в глазах мальчика.

— Ты Наташу любишь?

— Да.

— Если ты ее обидишь, я тебя найду и накажу.

— Не сомневаюсь.

— Простите!.. — Мальчик опустил голову. — Я не имел права так говорить.

— Ничего. Я представил себя на твоем месте. Наверное, сказал бы то же самое.

— Простите…

— Ладно. Забыто. А ты как думаешь жить?

— Точно пока не знаю. Одно мне известно — это самое главное! Я не буду жить, как все эти, — он качнул головой сторону дома. — Тут все деньги гребут. Это так пошло! Жить надо ради идеи.

— Какой?

— Правда, доброта, помощь людям, любовь…

— Ты сейчас кратко изложил основы христианства.

— Пожалуй. А вы христианин?

— Да, православный.

— Тогда я с вами! Тогда я за вас.

— Дружба? — протянул Сергей руку.

— Дружба, — пожал руку мальчик.

— Увидимся еще. — Сергей встал и зашагал со двора.

Под гулким сводом арки Сергей чуть не столкнулся с неприятным стильно одетым типом, от которого пахнуло дорогим парфюмом и свежим коньячным духом. С мятого красивого лица на него глянули умные злые глаза, но встретив спокойный взгляд Сергея, странный прохожий чуть вздрогнул и прибавил шагу. Еще раз он вздрогнул, проходя мимо сквера, где на скамейке сидел мальчик и провожал его взглядом. «Тоже мне, смотрящий», — проворчал мужчина и скрылся в подъезде.

Мужчина этот, понятное дело, происходил из начальственных сыночков. С детства Евгений не имел отказа ни в чем. Родители обеспечивали его всем самым-самым. Только почему-то всю жизнь он доказывал окружающим, что он не верблюд. Ну, на самом деле, если ты человек, и как уверял товарищ Горький «звучишь гордо», зачем тебе доказывать свою непричастность к вьючным парнокопытным? Разве, только в случае, если ты чувствуешь себя этим самым… Как бы там ни было, но Женя и дрался, и за девушками ухлестывал, и на дорогих авто гонял — только с одной целью: доказать, что он чего-то стоит. Однажды он и человека убил с этой целью. Застрелил отцовским пистолетом в лесу на пикнике. А потом, когда сошло с рук, и еще одного, для закрепления успеха… И все для того, чтобы доказать, что он… не верблюд.

Почему же наш Сергей и этот мальчик на скамейке вызвали у Евгения в душе такое смятение? Поэт вообще проскочил мимо и только мельком глянул на него. А мальчик… Ну, что такого в нем? Сидит и от нечего делать глазеет по сторонам… Только Евгений съеживался в комок, и дрожь пробегала по спине, и на душе поднималась смута, и тягучий страх змеюкой заползал в сердце — когда он ловил на себе такой вот спокойный и всевидящий взгляд.

Евгений знал, что мальчика этого зовут Валера, он из семьи бывших торговых начальников, которые спились и опустились. Мальчуган явно не чета ему, единственному наследнику миллионного состояния, гоняющему по ночным улицам на красном «Феррари» и постоянного посетителя престижных ночных клубов. Но это спокойствие Валеры, этот пронизывающий взгляд… — не давали Евгению покоя. Что-то этот мальчик имел в себе такое… Чего за деньги не купишь.

Наконец, все уладилось, молодые расписались в ЗАГСе и скромно отпраздновали. Сергей объяснил, что эта официальная регистрация — только формальность, «шлепок в паспорте» и не дает возможности считать их супругами. Брак совершается на небесах во время венчания в церкви. Поэтому они поедут к старцу Виктору: он Сергея спас от смерти, он привел в храм, ему и венчать. Наташа смутилась, вздохнула и согласилась.

Генерал попросил детей заехать к старушке Хариной, навестить и отвезти ей материальную помощь. Валентин выделил Сергею джип, укомплектованный мобильным офисным оборудованием, и предупредил, что попросит его об одолжении. Каком — скажет позже.

Автомобиль летел по гладким дорогам, факс периодически принимал сообщения из конторы, Наташа следила по карте за дорогой и кормила водителя бутербродами, поила чаем из термоса. Сергей же наслаждался соседством любимой, отсылал документы, разговаривал по телефону — и впитывал, запоминал происходящее, иной раз делая для памяти заметки в блокноте.

Харина Нина Ивановна встретила их радостно и долго плакала то на плечике воспитанницы, то на груди Сергея. Наконец, успокоилась, показала на крепенький дом с кирпичным цоколем: