Сборник статей - Ответственность религии и науки в современном мире

Но создавалось палеолитическое искусство не только в качестве украшений. «Есть все основания полагать, что творчество древнейших художников стояло, подобно творчеству нынешних примитивных племен, под знаком религии. Статуи, резные фигурки и пещерные росписи были культовым искусством », – писал отец Александр Мень [8].

3. Если предположить, что искусство кроманьонцев (по крайней мере, какая-то его жанровая часть) носило культовый характер, то неизбежен вопрос об их религиозных верованиях. Долгие годы бытовало мнение, что дикарям присущ «стихийный материализм», поэтому многие примитивные племена объявлялись безрелигиозными. Однако тщательные этнографические исследования выявили иную картину: чем меньше народ подвержен влиянию цивилизации, тем более отчетливо в его религиозных верованиях видны следы монотеизма. Исходной формой религии был не политеизм, как считалось ранее, а монотеизм – вера в Единого Бога, сладости общения с Которым лишился первочеловек. Далее, по мере развития цивилизации, происходило постепенное отдаление человека от Всевышнего и искажение представлений о Нем, что и привело к появлению разнообразных языческих культов с их многобожием, шаманством и магизмом. Таково мнение авторитетного этнографа В. Копперса, много лет прожившего среди огнеземельцев и посвященного во все тайны их религиозных верований. Таким образом, наличие религиозных верований можно также считать критерием для идентификации Человека разумного.

Полагаю, что эти три критерия – речь, творчество, религия, являющиеся проявлением человеческого разума, в отличие от рассудочной деятельности, свойственной высшим животным, могут служить той демаркационной линией, которая отделяет вид Homo sapiens от других представителей рода Homo. Эти новые функции стали возможны не только в результате процесса цефализации (увеличение отношения массы головного мозга к массе тела), но и в результате появившейся диссимметрии больших полушарий мозга (то есть нарушения их двухсторонней симметрии), как считает ряд исследователей (Б. Поршнев, Ю. Урманцев).

Если же подойти с этими критериями к неандертальцу, то необходимо признать, что они представляют собой обособленную группу, которая ведет в эволюционный тупик. Хотя надо отметить, что в 1989 г. у найденного в Израиле неандертальца обнаружена подъязычная кость гортани, играющая важную роль в механизме членораздельного звукоизвлечения и косвенно свидетельствующая о низком положении гортани. Однако существовали и анатомические отличия от Homo sapiens: широкая грудная клетка, большой нос, объемные носовые пазухи. Все это наводит на мысль, что неандертальцы издавали весьма громкие звуки, то есть скорее кричали в случае надобности, чем говорили.

Можно предположить, что неандертальцы обладали анатомическими особенностями, я назвала бы их потенциями, которые в принципе могли позволить им перепрыгнуть пропасть, отделившую древних гоминид от Человека. Но этот прыжок они не сделали. «Путь развития к современному человеку, по крайней мере в Европе, прошел мимо неандертальцев», – таков вывод немецкого исследователя Ф. Кликса [7]. Этот вывод решаются сделать не все антропологи, поскольку тогда в эволюционном процессе становления человека, как он традиционно представляется, наблюдается явный разрыв. Кроманьонец оказывается без предшественников. Превращение палеоантропа в неоантропа выглядит, судя по палеонтологическому материалу, как резкий скачок.

Какой же вывод может быть сделан относительно происхождения человека на основании почти 150-летнего изучения палеонтологического материала? Сошлюсь на мнение авторитетного американского антрополога Ричарда Левонтина, который пишет: «Вопреки волнующим и оптимистическим утверждениям некоторых палеонтологов, никакие ископаемые виды гоминид не могут считаться нашими предками… Мы не имеем ни малейшего представления о том, какие из этих видов были прямыми предками человека (если вообще хоть какие-то из них были ими)» [9]. Конечно, есть и другие точки зрения. И все же летопись ископаемых свидетельствует, что человек появляется сальтационно, с комплексом тех морфо-физиологических признаков, которыми он обладает и сегодня. Наш вид оказался «эволюционным сиротой» (по крайней мере, на данный момент). Все попытки палеоантропологов конкретизировать эволюционный путь человечества пока не привели к успеху.

Если окаменелости не могут в деталях рассказать свою историю, то это означает одно: надо искать принципиально новые подходы для реконструкции событий отдаленного прошлого. И они были найдены.

В 1980-х годах произошла «бесшумная революция» в антропологии. Появились данные, которые радикальным образом трансформировали прежние представления о человеческой эволюции. Речь идет о выдающихся открытиях юной науки палеогенетики (иногда ее называют молекулярной палеонтологией). Оказалось, что в самом человеке, точнее – в его генотипе, можно обнаружить следы эволюционной истории вида. Гены впервые предстали в роли исторических документов, с той лишь разницей, что запись в них сделана не чернилами, а химическими компонентами молекулы ДНК. Словом, генетики научились извлекать информацию в буквальном смысле из «праха земного» – окаменевших остатков, которые принадлежали весьма древним существам.

В 1989 г. в журнале «Naturе» появилась статья Аллана К. Уилсона, в которой он утверждал, что все человечество произошло от одной женщины, когда-то жившей в Африке, потомки которой заселили остальные континенты, породив все расовое разнообразие человечества. Подробные результаты этих исследований были опубликованы в 1992 году в журнале «Science». А. Уилсон пишет, что в поисках данных об эволюции человека палеогенетики оказались вовлечены в спор с палеонтологами, который они, теперь это можно признать, блестяще выиграли. Группа А. Уилсона разработала две базовые концепции, в русле которых проходили исследования. Как показал сравнительный анализ белков, в молекулярной эволюции с постоянной скоростью накапливаются нейтральные мутации – это первая идея. Скорость изменения генов за счет нейтральных мутаций является постоянной во времени, поэтому ее можно использовать в качестве своеобразного «эволюционного хронометра». Это – вторая идея. В итоге все сводится к несложной арифметической задаче, в которой, зная скорость движения и путь, надо определить время.

Для анализа А. Уилсон избрал не ядерную ДНК, а ДНК митохондрий – одного из органоидов клетки. Дело в том, что митохондриальная ДНК (мтДНК) – это небольшая кольцевая молекула размером 16 600 пар нуклеотидов, содержащая 37 генов. Из них мутировать могут не более 2 %, поскольку большинство генов жизненно необходимы (для сравнения: ядерная ДНК человека содержит 3,2 млрд пар нуклеотидов, что составляет порядка 28–30 тыс. генов).