Сборник статей - Ответственность религии и науки в современном мире

Имеются, однако, и этические ограничения рисков, потому что мы – хорошо это или плохо – но разделяем риски друг с другом. Ведь последствия наших действий могут быть и катастрофическими (Rescher, 1983). В случае с предприятиями, связанными с ядерной энергией, эксперты просчитывают риски потенциальных катастроф, таких, как на Чернобыльской АЭС. Даже если с помощью новейших технологий возможность таких страшных бедствий можно значительно снизить, на это всегда есть твердый аргумент: подобный объект все же лучше не строить совсем, даже если вероятность такого исхода очень низка. Мы все в большей степени ощущаем, что разделяем риски друг с другом, поскольку все мы – часть единой системы, в которой вынуждены пожинать плоды опасной деятельности других людей. Так как неожиданные последствия наших политических решений намного перевешивают последствия ожидаемые, мы больше не можем убаюкивать себя сказками о счастливом будущем.

Из всего этого следует наше третье соображение по поводу границ технологической оценки рисков. Нам всегда нужно задавать себе вопрос: кто конкретно в данном случае рискует? С этической точки зрения первое, что следует сделать, – это провести строгое различие между тем, когда человек рискует собственной жизнью, и тем, когда он подвергает риску жизнь других людей. Именно это имел в виду Лютер, когда утверждал, что нам не следует заботиться о нашей собственной безопасности, но следует заботиться о безопасности людей, жизнь которых находится в наших руках. Одно дело – брать риск на себя и совсем другое – подвергать риску других . Это особенно важно, когда дело касается экологии, так как наши нынешние политические действия могут оказать благотворное влияние на жизнь последующих поколений или же подвергнуть их жизнь угрозе. Здесь особенно уместно говорить о так называемом принципе предосторожности, потому что рискуют все, даже если в долговременной перспективе последствия распределяются между людьми неравномерно. Наше поколение берет на себя риски, последствия которых лягут на последующие поколения. То же самое относится к рискам меньшего масштаба, к тем рискам, которым мы ежедневно подвергаем друг друга, – например, в наших семьях. Любой риск, на который я иду, скажем, меняя работу, может стать риском и для других членов моей семьи. Здесь также имеются этические границы рисков, которые следует соблюдать.

Короче, человек нравственный, решившийся пойти на какой-либо риск, действует по-разному: 1) в случае крайней необходимости, когда добивается единственной поставленной цели; 2) в случае относительной необходимости, когда возможны разные варианты развития событий, и 3) в случае возможной катастрофы, когда один из исходов будет фатальным. В первом случае он ставит на кон всё и в случае неудачи готов также и потерять всё. Во втором случае – более часто встречающемся – он стремится максимально умножить выигрыш, по ходу смиряясь с возможными потерями. В третьем случае ему следует придерживаться принципа предосторожности, минимизируя риск развития событий по наихудшему сценарию.

Понятие риска пересекается не только с пространственными границами между природой и культурой и не только временными границами между настоящим и будущим. Идея риска превосходит также наши стереотипы восприятия фактов и ценностей. Поскольку риск по определению зависит наблюдателя, риски с самого начала оцениваются с точки зрения конечной цели – то есть, что мы можем получить или потерять. Медики, например, просчитывают не шансы родить ребенка с голубыми глазами, но широкий спектр генетически обусловленных заболеваний. То же самое представляет собой статистический метод. Но то, что считается риском, всегда определяется нашими исходными ценностными стандартами. Очевидно, что при анализе степени риска принимаются во внимание этические и религиозные соображения, заставляющие людей пойти на одни риски и избегать других. Важны также культурно-политические мотивации, определяющие характер желаемых результатов.

Каким же образом технологическая оценка угроз со стороны природы может учитывать факторы культуры плана? Я уверен, что это возможно, хотя в расчет рисков надо будет включить специфические весовые коэффициенты, соответствующие качественным факторам, связанным с культурой, и внешним по отношению к чисто статистическим методам. Иначе говоря, технологическая оценка рисков должна включать этические и политические соображения, с тем чтобы просчитать последствия данных действий для жизни и благополучия других людей. Признавая, что я предлагаю всего лишь расширять формальную схему подсчета рисков, я буду исходить из классической байесовской схемы, известной с XVIII века: Риск равен вероятности P события, умноженной на величину S приобретений или потерь, связанных с этим событием:

Риск = P × S .

Теперь мы можем вычислить формулу увеличения риска, учитывая двойную вероятность случайностей – внешних и внутренних: для любой системы или действующего лица риск равен вероятности ( P ) внешних последствий ( E ) и всех возможных внутренних реакций ( I ), умноженной на величину приобретений или потерь:

Риск = P { E + I } × S.

Эта расширенная формула учитывает тот факт, что отдельные люди и общества отличаются друг от друга весьма сильно. Слабый человек будет более осторожен в оценке экзистенциального риска, чем человек, уверенный в своих силах, так же, как человек богатый может позволить себе потерять больше денег в биржевой игре, чем человек бедный.

Заметим, однако, что в этой формуле вероятности внешних событий ( E ) и внутренних реакций ( I ) просто складываются так, как будто эти события не связаны между собой. Но если риск есть феномен смешанный, то нельзя предполагать наличие таких демаркационных линий: внешние последствия всегда будут концентрировать совокупность внутренних реакций. Если мы теперь предположим, что внешние события и внутренние решения связаны между собой, спектр возможных последствий значительно расширяется. Возьмем, к примеру, гонку вооружений в борьбе с терроризмом: усовершенствованные средства уничтожения террористов заставляют террористов лучше прятаться, что в свою очередь приводит к производству более усовершенствованных средств слежения за ними, а это снова приводит к усовершенствованию способов избежать слежки, и так далее. Формула просчитывания рисков теперь принимает следующий, более совершенный, вид: для любой системы или действующего лица Риск равен вероятности произведения внешних последствий и возможных внутренних реакций, умноженной на величину благ или опасностей: