Авраам Норов - Путешествие по Святой Земле в 1835 году

Тем же днем, но поздно, мы возвратились в Иерусалим. Расстояние от Иерусалима до Вефиля – три с половиною часа езды.

Во время пребывания Спасителя в Иерусалиме дорога из Иерусалима в Вифанию была наиболее следима Его Божественными стопами. Трудно определить постоянное местопребывание Сына Божия, – по собственным словам Его, Он не имел места, где бы мог преклонить главу Свою. Вифания более других мест, была для Него гостеприимным кровом (Мк 11:11–12; Мф 21:17). Там обитали семейство Лазаря, Симон прокаженный и многие из Его Апостолов. Вифания, едва ли не была собственностью семейства Лазарева, судя по I стиху XI главы Евангелия Иоанна. Это место находится только на полчаса расстояния от Иерусалима. Дорога туда идет из ворот Овчих мимо подошвы горы Элеонской и подымается на гору Соблазна. Эта гора, смежная с Элеонскою, названа сим именем по той причине, что на ней впадший во временное греховное заблуждение Соломон воздвигнул капища идолу Сидона – Асфартее и Аммонитскому – Молоху; они были низвергнуты после, благочестивым Царем Иосиею; тут же погиб нечестивый Иуда.

Вступив на гору Соблазна, можно видеть правее от дороги малые остатки от развалин Вифсфагии ; они почти смежны с селением Силоамским и послужили для построения некоторых из его домов. Положение Вифсфагии определено в Евангелии. Она должна была находиться на виду Иерусалима, по выражению евангелистов: «Когда приближились к Иерусалиму…» (Мф 21:1) [79]. Отсюда началось торжественное шествие Иисуса в Иерусалим, при радостных кликах: Осанна сыну Давидову! Приближаясь к Вифании, показывают место, где росло смоковничное дерево, отверженное Спасителем, когда он, взалкавшись от пути, хотел утолить голод свой плодом его, – здесь Он возвестил силу веры, которой покоряется вся природа и чрез которую мы можем все приобрести (Мф 21). С высот Вифании открывается издали, блестящею полосою, Мертвое море, а за ним горы Аравийские. Вправо от дороги, на горе, видны развалины.

Вифания, состоящая теперь из нескольких хижин, на древних развалинах, называется жителями Лазари – священным именем друга Иисусова. Тут показывают остатки дома Лазарева, на которых был построен святой Еленою значительный монастырь, теперь частью разрушенный, частью обращенный в мечеть. Тут также, при третьем короле Иерусалимском Фульконе, основан был королевою Мелизендою женский бенедиктинский монастырь, в котором прежде она, а потом ее сестра были настоятельницами; в нем находились также арабские жены. Даже сами мусульмане чтут память Лазареву.

Самый значительный и важнейший памятник, оставшийся в Вифании от времен Христовых, составляет погребальная пещера Лазаря; она находится позади дома Лазарева. Вход туда обложен большими квадратными камнями; прямо от входа ведет крутой спуск на 24 ступени в глубокую пещеру, где устроен простой каменный престол. Отсюда должно спуститься еще на пять или шесть ступеней, налево, в меньшую пещеру, – это могила Лазарева.

Неизъяснимо трогательный рассказ святого Иоанна – о болезни, смерти и воскресении Лазаря, о печали сестер его, о слезах, пролитых Иисусом над страданием человеческим, о молитве Его к Отцу небесному – был прочтен мною при свете факела в гробовом вертепе Лазаря. Воскресение Лазаря явно предвещало ученикам Спасителя собственное Его воскресение; но человеческая природа их была еще как бы в недоумении, когда Иисус говорил им, что Ему должно было пострадать, умереть и воскреснуть.

По выходе из пещеры Лазаревой я срисовал ее из прилежащего огорода. Оставив Вифанию и вышед на большую дорогу, ведущую к Иордану, я посетил то место, где нежная Мария встретила Иисуса, грядущего к умершему Лазарю, и пала к стопам Его, воскликнув: «Господи! если б Ты был здесь, то не умер бы брат мой!» [Иисус Христос находился в пустыне Иорданской, когда к Нему пришло известие о болезни Лазаря.] Это место несколько правее от теперешней Иорданской дороги; оно обозначено кремнистым камнем. Здесь существует народное поверие, что невозможно отбить отломка от этого камня; мои вожатаи также не могли успеть в этом, по особенной крепости камня. Поклонясь этому священному месту, я долго глядел отсюда на Вифанию, олицетворяя в мыслях своих трогательную картину Евангелия.

Горный путь от Вифании к пустыне Иорданской представляет по местам бедно обработанные отлогости; но с отдалением от Вифании дикость возрастает более и более. После первого спуска видны одни попаленные горы. Через двадцать минут от Вифании, спустясь в глубокую лощину, открывается у подошвы горы источник; он прикрыт каменной аркой; наискось от него видны остатки здания с двумя сводами. Этот источник, столь отрадный для утомленных путников, идущих от Иорданской пустыни, освящен преданием, что Спаситель часто отдыхал возле него с своими Апостолами и прохлаждался от его струй. Отсюда начинается дебрь самая дикая; дорога следует направлению лощины по отлогости скал. Эта дорога есть древняя, проложенная самою природою [80]. Невступно через два часа от Иерусалима подымались мы на гору, на вершине которой видны остатки здания, называемого ханом или гостиницею Благого Самаритянина; это место называлось издревле Адомим или кровавое , по причине частых разбоев, здесь происходивших. В этих развалинах нет приюта, но возле дороги направо большая пещера укрывает обыкновенно странников под своею тенью. В горах, налево от Адомима видны другие пещеры, из которых одна отличается издалека, по причине своего красного цвета. Может быть, это место названо кровавым или красным по этому отличительному виду скал. Адомим определен в книге Иисуса Навина; отсюда, на север, была дорога в Галгалу (Нав 15:7). Вправо от пещеры Адомима идет тот дефилей, о котором я говорил уже прежде [81]. Позади развалин гостиницы Самаритянина видны на горе другие груды развалин, – здесь должно искать город Ефрем , куда уединился Спаситель из Вифании по воскресении Лазаря, когда иудеи положили убить Его (Ин 11:54).

От Адомима дорога проложена по верхним скатам гор, следуя их обводам; эти горы поражают своею безжизненностью. Меня сопровождали четыре вооруженные наездника паши Сирийского; все четверо имели прекрасных арабских лошадей. При одном из горных поворотов передовой наездник вдруг осадил свою борзую лошадь и бросил поводья, – она стала как вкопанная, навострив уши, а он быстро прицелился из своего длинного ружья, и я было сам схватился за пистолет; выстрел араба последовал, громко повторенный эхом гор, – а все это кончилось промахом по какому-то зверю.