Авраам Норов - Путешествие по Святой Земле в 1835 году

В самый день моего отъезда из Иерусалима меня ожидала обедня в Гефсимании, у гроба Пресвятой Богородицы. В праздник Покрова Божией Матери я предпринял путь свой из России на Восток, – под Ее же милосердым покровом отправлялся я в обратный путь из Иерусалима.

Рано поутру оставил я дом Патриарший, направясь по Страстной улице к Гефсимании, лобызая в последний раз места, освященные страданиями нашего Искупителя. При входе в погребальный вертеп Божией Матери братия встретили меня со свечами. Толпа христиан наполняла уже подземный храм; в его таинственном сумраке и на священном мраморе Гроба Матери Спасителя нашло взволнованное мое сердце молитвенное утешение.

Старцы-братия провожали меня в путь; с ними медленно поднялся я опять к стенам Иерусалимским; там, у врат Овчих, ожидали меня лошади. Там обнял я моих друзей, там сел я на моего коня и, взглянув еще раз на Гефсиманию, на гору Элеонскую, на Иерусалим, – слезы брызнули из глаз моих, – я быстро пустил коня своего по направлению к пещере Иеремии, воскликнув из глубины души: «Да созиждутся стены Иерусалимские!»

Я промчался мимо лагеря Шерифа-паши, которого шатры облегали еще Святой город, и выехал на Яфскую дорогу, по которой я несколько времени тому назад так радостно спешил к Иерусалиму!

Будущность светла для Иерусалима: «Сице глаголет Господь: Обращуся к Иерусалиму щедротами, и Храм Мой созиждется в нем, глаголет Господь Вседержитель, – и мера протягнется во Иерусалиме еще… Еще прелиятися имут грады благими и помилует Господь еще Сиона и изберет еще Иерусалима!» (Зах 1:16–17).

…После первой высоты Иерусалим закрывается!.. Со второй видна только вершина горы Элеонской! Через груды камней, разбросанных по дороге, спускался я в задумчивости по красной, безжизненной почве в ущелье. Вправо высилась дикая гора Самуилова; в стороне, в лощине, видна деревенька Лифта . Через час с четвертью пути мы подъезжали к селенью Салония через каменный мост, под которым едва струился ручеек; эта долина оживлена несколькими виноградниками и маслинами. В Салонии сохранился остаток любопытного древнего здания; стены сложены из искусно тесанных камней, параллелограммами, с выпуклою гранью. Значительность здания, расстояние места от Иерусалима и древний большой путь, пролегающий мимо, заставляют нас предполагать, что здесь находилось «селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус » (Лк 24:13), где Спаситель по Воскресении Своем явил Себя двум ученикам при преломлении хлеба. Шестьдесят стадий составляют около 10 верст, – это именно расстояние между Иерусалимом и Салониею . Доселе ничего определительного не сказано о положении этого места, где происходило трогательное событие, рассказанное святым евангелистом Лукою. Полагают, что Клеопа, один из двух учеников, шедших от Иерусалима в Эммаус и беседовавших с Иисусом о великом событии Его Воскресения, имел дом в Эммаусе и что в этом доме произошло преломление хлеба, о котором в Деяниях Апостольских упомянуто в особенности: «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении, в преломлении хлеба и в молитвах» (Деян 2:42). Плиний и Созомен говорят об источнике в Эммаусе [109], и это показание здесь оправдано [110].

Далее, влево, сквозь ущелье, виднелся горний град Иудов, потом, также налево, на горе, развалины, называемые Кастан . На этом месте мог быть Кариаф-иарим , куда был перенесен Кивот Господень из Вефамиса и где он пробыл двадцать лет (Нав 18:14; 1 Цар 7:1–2). Неподалеку отсюда был Вефорон верхний ; Иероним определяет его на пути от Иерусалима к Никополису , в 1000 стадиях или 17 верстах от Иерусалима. Это был укрепленный пост во время войны Маккавеев, на границе колена Венияминова и Эфраимова. Здесь сражался Иисус Навин против пяти царей (Нав 10:11), а Иуда Маккавей с Никанором; здесь же римлянин Цестий был разбит иудеями [111]. Оба Вефорона, верхний и нижний, были основаны Соломоном.

Путь наш отсюда шел вдоль по лощине; тут заметен при дороге колодезь. Вскоре открылось нам на ребрах скал живописное селенье, называемое Анатот , а в простонародии Абугош – по принадлежности этого места Абугошам . Влево рисуются на вершине скалы развалины маккавейские, о которых мы уже упоминали. Близ селенья Анатот образуется у подошвы скал небольшая луговая долина, орошенная ручьем и отененная несколькими деревьями; под их навесом, за городьбою, сидело в кружке несколько людей, курящих трубки; при нашем приближении они встали один из них, высокой и мощный, отделился от общества и приглашал меня на отдохновение. Мой драгоман сказал мне, что это сам Абугош, брат музелима Иерусалимского, носящий почетное названье властелина гор Иудейских; я имел уже случай говорить о нем прежде. Я исполнил его желание, он был очень доволен моим посещением, тотчас уступил мне свой ковер, предложил трубку, потом, вынув из-за пазухи платок, взял из него пригоршню необожженных кофейных зерен и подал их своему слуге. При нас эти зерна были поджарены на сковородке, и через несколько минут поднесли нам две чашечки благовонного мока . Абугош говорил мне о войне Бонапарте в Сирии и рассказывал, как он своею рукою убил приведенного к нему в плен французского офицера: «Зачем же? – спросил я его. – Затем, что я не знал, что с ним делать». Я поспешил оставить этого варвара.

Мы направились к Анатоту . Я посетил находящиеся тут при пути прекрасные развалины христианской церкви. Полагают, что она была воздвигнута во имя Пророка Иеремии, который здесь родился. Книга Пророка Иеремии начинается так: «Слово Божие еже, бысть ко Иеремии… иже обиташе в Анафофе , в земле Вениаминовой». Внутренность здания обширна. Шесть четверосторонних колонн, по три с каждой стороны, поддерживают своды. Теперь это конюшня Абугоша!

Дорога поднимается отсюда на горы постоянно выше и выше, и наконец открывается обширный вид на приморские равнины и даже на песчаный берег Средиземного моря; мы ехали по частому кустарнику; даль начинала проясняться. Мы проехали мимо селенья Сарис , возле водоема, посреди рощи масличных дерев; тут образуется небольшая долина, которая суживается более и более; она одета кустарником и лужайками. Отсюда мы спустились в низменную тесную лощину, очень приятную по свежести ее зелени. Одно великолепное дерево, называемое арабами нааб , а по итальянскому переводу моего драгомана anzalore , отличается от прочих дерев; оно обнесено каменною оградою и означает границу земель Иерусалимских; это дерево в большом почтении у здешних жителей. Тут оканчиваются большие деревья. Следуя далее, находится направо от дороги колодезь высеченный, в скале и возле него небольшое квадратное строение. Отсюда начинается дикое и очень тесное ущелье. Это тот самый дефилей, в котором так пострадало войско Ибрагима, остановленное здешними арабами, когда он шел на возмущенный Иерусалим – и где едва он сам не погиб.