Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Следует отметить, что исследование не подтвердило часто приводимое в историографии мнение о принципиальном различии действий Святейшего Синода как утверждающей инстанции научно-богословской аттестации при Уставе 1869 г., с одной стороны, и Уставе 1884 г. – с другой. Разумеется, характерные черты эпох, личностный состав Синода и взгляды обер-прокуроров имели определенное влияние на эту область. Однако более значимы были общие проблемы, имевшие значение в той или иной степени на всех этапах становления и развития системы научно-богословской аттестации. Усугубление этих проблем в более поздние периоды, то есть в 1880‑1910‑х гг., объясняется процессом развития богословской науки, который, разумеется, с большей активностью и значимостью проявлял существующие проблемы и ставил новые вопросы. Основные требования к докторским и магистерским диссертациям, введенные реформой духовных академий 1869 г., были сохранены при проведении реформы 1884 г, а также при последующем Уставе 1910–1911 гг.: научные принципы исследования, обязательная публикация, защита перед ученой комиссией. Эти требования стимулировали научную деятельность преподавателей, студентов и выпускников духовных академий в условиях обоих Уставов, позволили сохранить научное значение докторской степени и перевести степень магистра богословия из разряда учебных в разряд ученых.

Возникавшие в процессе научно-богословских исследований сложности, связанные с адаптацией научно-критических методов, иноконфессиональных заимствований, преодолевались по мере сил. Постепенно рождалось понимание, что сочетание научной ответственности и свободы научного поиска с верностью церковной традиции – труд, но не непреодолимая проблема. И что научная богословская деятельность призвана участвовать в изучении конкретных фактов и свидетельств исторической жизни Церкви, ставить вопросы и решать их научными методами, имея, как и всякая наука, и свободу поиска, и право на ошибку. Но сама научно-богословская деятельность должна быть выверена Преданием как живой реальностью Откровения. Это понимали и сами богословы-исследователи: духовные академии являлись «учреждениями конфессиональными, а значит, должны были возвещать и оправдывать свое исповедание… Было моральной необходимостью для всех сообразоваться с принципиальным положением в своей научной работе… быть мудрым в выборе самих тем… иметь и хранить достаточное самоограничение» [1232].

Во все периоды своей деятельности система научно-богословской аттестации допускала ситуации, при которых ученые степени присуждались особым образом с опущением тех или иных элементов обычного регламента. Некоторые случаи таких опущений предусматривались са мим Уставом – так, все Уставы православных духовных академий оговаривали возможность возведения в докторское достоинство honoris causa за общие заслуги в богословской учености и духовном просвещении. Но каждый из этих особых случаев представляет самостоятельный интерес. С одной стороны, не всегда однозначно определялся круг лиц, для которых было допустимо получение высшей богословской степени honoris causa. С другой стороны, были особые случаи присуждения ученых богословских степеней всех уровней, определяемые не известностью и высоким статусом соискателя, а какими-то иными его качествами.

Особые случаи присуждения ученых степеней заставляли задуматься над «болевыми точками» системы научно-богословской аттестации и над адекватностью тех или иных ее положений. Поэтому их рассмотрение углубляет понимание изучаемого вопроса.

1814–1869 гг.

В период действия Устава 1814 г. было несколько особых случаев, связанных с присуждением младших – выпускных – степеней, магистерских и кандидатских. Эти случаи можно разделить на два разряда: 1) удостоение ученых степеней некоторых сотрудников духовной школы, не кончавших новых духовных академий, но имевших какое-то иное образование (старую, дореформенную духовную школу или светское учебное заведение); 2) возведение в ученую богословскую степень студентов духовных академий, не прошедших полного курса, но принявших особое церковное служение.

К первой группе относится несколько случаев возведения в ученую степень тех лиц, духовно-учебная служба которых требовала такой степени, но обычным порядком они ее получить не могли. В 1814 г., при выпуске I курса преобразованной СПбДА, магистерской степени был удостоен бакалавр СПбДА Семен Платонов, не учившийся в преобразованной СПбДА. Он был возведен в магистерскую степень без экзамена, за наставнические труды [1233].

В 1821 г. состоялось еще одно возведение в ученую степень магистра богословия выпускника дореформенной духовной школы. В марте 1821 г. игумен Игнатий (Семенов), окончивший в 1811 г. Архангельскую семинарию, был назначен преподавателем греческого языка в СПбДА [1234].

Поскольку он окончил только семинарию и не имел ученой степени, а это противоречило академическому Уставу 1814 г. [1235], начальством академии было решено устроить ему экзамен. Этот экзамен состоялся 12 июля 1821 г. в присутствии всех членов Конференции СПбДА, под председательством действительного члена Конференции архиепископа Московского Филарета (Дроздова). Экзаменовавшийся успешно ответил на вопросы по богословию, истории и философии. После такого испытания игумену Игнатию без предоставления особого магистерского сочинения была присвоена степень магистра богословия и 26 июля 1821 г. предоставлена кафедра богословских наук.

В 1849 г. Конференция СПбДА воспользовалась дарованным Уставом правом возводить в ученые степени лиц внешних, не имевших духовно-академического образования. В степень кандидата богословия был возведен смотритель Оршанских духовных училищ иеродиакон Арсений (Теблючинский), окончивший курс наук в бывшем Виленском университете и получивший там степень кандидата философии. Это возведение было проведено без каких-либо испытаний, как устных, так и письменных, но в качестве награды за десятилетнее усердное служение на благо духовного образования [1236].

Ко второй группе «особых» магистров и кандидатов относятся студенты преобразованных духовных академий, не окончившие полного курса из-за включения их в состав внешних (зарубежных) духовных миссий. Чаще всего привлекали к своей деятельности студентов СПбДА Китайские миссии. Так, например, в 1829 г. в состав XI Пекинской миссии поступил студент СПбДА, проучившийся два года в академии, – иеромонах Поликарп (Тугаринов). Вернувшись из Китая раньше срока из-за тяжелой болезни, он восстановился на старший курс академии и окончил ее в 1839 г., в составе XIII курса, 11‑м магистром [1237]. В 1839 г. формировался состав XII Пекинской миссии: ее собирались расширить за счет студентов, включаемых для научных целей – для изучения китайского языка и синологических исследований. Начальником этой миссии был назначен иеромонах Поликарп (Тугаринов) с возведением в сан архимандрита. Он постарался привлечь к миссионерскому делу своих однокурсников и студентов младшего курса. В результате в состав этой миссии вошло, кроме архимандрита Поликарпа, шесть выпускников и студентов СПбДА: выпускники-кандидаты иеромонах Иннокентий (Немиров) и Иосиф Гошкевич, их однокурсник Иван Захаров, не закончивший обучения, и студенты, окончившие младший курс, – иеродиакон Гурий (Карпов), монах Палладий (Кафаров) и Владимир Горский (умер в Пекине в 1847 г.). Иеродиакону Гурию (Карпову) и Владимиру Горскому, во внимание к их отличным успехам, было устроено особое испытание и присуждены досрочно ученые степени: о. Гурию – кандидата богословия, а В. Горскому – кандидата словесных наук (см. 1.3). Процесс сдачи кандидатского экзамена и получения степени подробно описан Владимиром Горским в письмах родителям и брату – тогда бакалавру МДА А. В. Горскому, будущему протоиерею и ректору МДА. Иеродиакон Гурий сам просил экзамена на ученую степень по богословию, В. Горский – по словесности. Так как случай был неординарный, Конференция устроила специальное обсуждение поданных прошений иеродиакона Гурия и В. Горского. При этом некоторые члены Конференции, прежде всего профессор философии и логики В. Н. Карпов, считали некорректным присуждение степени лицам, окончившим только низшее отделение академии и не имевшим даже первой ступени – звания действительного студента, к тому же выходящим из духовного звания на государственную службу. Многое значило уважение к миссионерскому служению, предстоявшему этим студентам, поддержка ректора – архимандрита Николая (Доброхотова) и согласие митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Серафима (Глаголевского). Поддерживали студентов и инспектор СПбДА – архимандрит Филофей (Успенский) и заведующий делами Конференции Д. Ф. Вознесенский. Требовалась и виза обер-прокурора графа Н. А. Протасова, приобретшего право такого разрешения, начиная с 1839 г. [1238]Ректор сперва предложил соискателям самим избрать тему для письменного испытания, но потом дал темы – одному по богословию, другому по словесности, и выделил срок написания – две недели. Конференция СПбДА почти в полном составе принимала экзамен у обоих просителей, причем, по мнению некоторых членов Конференции, экзамен был серьезный – как «на степень доктора» [1239].