Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Анализ особых случаев присуждения ученых богословских степеней – без представления конкретного сочинения – показывает, что высшая церковная власть с уважением относилась к ученым богословским коллегиям и признавала за ними определенную свободу действий в научной сфере. В случаях присуждения высших ученых степеней «по совокупности трудов» Советы выводились из-под власти Синода как научно-экспертного и цензорского центра, и ни одна из степеней, присужденных таким образом, не осталась неутвержденной. Присуждение степени «по совокупности трудов» утверждалось даже в тех случаях, когда Синод высказывал Советам критические замечания, предостережения и пожелания.

2. С проблемой утверждающей инстанции в системе научно-богословской аттестации был связан и, казалось бы, далекий вопрос: о месте и значении богословия в системе научного знания. Вопрос о роли богословия в науке стал особенно значим в период ее быстрого развития, в эпоху открытий, требующих радикального пересмотра сформулированных теорий и полученных ранее результатов. Именно такой эпохой явились последние три десятилетия XIX и первые годы XX веков. Все острее ощущалась необходимость, с одной стороны, сохранить богословие в его органической традиции, с другой стороны, обратить особое внимание на связь богословия с другими областями науки. Возрастали и научные требования к конкретным богословским исследованиям. Особая ответственность в свидетельстве последнего падала на высшую церковную власть, поэтому последнее слово в аттестации богословских исследований должно было принадлежать именно ей.

Вопрос о положении богословия в системе наук вставал и в иных аспектах. За весь период столетней деятельности высшей духовной школы так и не была окончательно решена проблема научного статуса небогословских наук в высшей богословской школе. Эта проблема отражалась и на системе научной аттестации. Преподаватели небогословских наук чаще всего писали научные работы на богословские ученые степени и получали таковые. Но преподавание в высшей школе и профессиональные научные контакты требовали подтверждения квалификации в преподаваемой науке. Препятствий к получению соответствующих ученых степеней в российских университетах не было – и прецеденты были, но системы так и не сложилось. В процессе развития научных гуманитарных исследований, требующих богословских знаний, отношения богословия с историей, филологией, философией получили новый ракурс. Формальный и утилитарный вопрос – о получении степеней преподавателями небогословских кафедр – привел к глубокому и значимому выводу: богословский аспект присутствует во многих научных проблемах, традиционно относимых к гуманитарным наукам. Этот теоретический вывод имел и новое практическое приложение: разработку требований к богословским исследованиям в небогословских науках.

Напротив, расширение палитры научных исследований в духовных академиях выявило в богословской тематике вопросы, требующие специального филологического или исторического рассмотрения (исследование текстов, исторических подробностей) с применением соответствующих методов. Был поставлен вопрос о возможности представления таких работ на соискание богословских ученых степеней, а в случае положительного решения – о разработке требований к специальным гуманитарным исследованиям в богословии.

Это взаимопроникновение подняло на новый уровень традиционное понимание места и значения богословия в научных исследованиях в целом. Богословие, оставаясь самостоятельной областью науки со своей аксиоматикой, задачами, принципами и методами исследований, перспективами развития, выстраивало особые научные отношения с другими областями человеческого знания. Этот процесс обогащал богословие как самостоятельную науку включением в него результатов, полученных в других науках, и методами, ими разработанными. Осмысление же важности богословских подходов и научных методов в исследованиях, лежащих в сфере других областей знания, открывало для богословия новые перспективы.

Такая роль богословия в системе научного знания ставила с особой остротой вопрос о разработке критериев для проверки истинности самих богословских выводов и результатов. При оценке диссертаций неоднократно вставали два вопроса: о корректности применения научно-критических методов в богословских исследованиях (3) и о совместимости свободы научного поиска с церковной ответственностью авторов исследований и органов, присуждающих и утверждающих ученые богословские степени (4). Оба вопроса в определенной степени были связаны и с проблемой утверждающей инстанции в системе научно-богословской аттестации. Судьба каждой диссертации, поднимавшей эти проблемы, решалась с учетом конкретных обстоятельств, но вопрос в целом требовал более основательного обсуждения и осмысления. Такие обсуждения велись учеными-богословами в частной переписке, при составлении проектов новых уставов, на Предсоборном Присутствии, на Поместном Соборе. Но ситуации, конкретные проблемы и их решения были столь различны, что единого решения, тем более четкого и однозначного, последовать не могло. Сами обсуждения – на разных уровнях и на примере разных исследований – открывали широкие перспективы развития православного научного богословия. Решение первой проблемы – о методах богословского исследования – виделось в синтезе научно-исследовательских методов и современных достижений науки с православно-богословским церковным опытом. Но конкретные рецепты такого синтеза и критерии для проверки его успешности, которые могла бы использовать система научно-богословской аттестации, разработаны не были. Некоторые богословы предлагали заменить вопрос о выборе методов богословских исследований на вопрос об интерпретации полученных результатов.

Вопрос о свободе научного поиска в богословии обсуждался в духовно-академических кругах на протяжении многих лет, особенно болезненно – в конце XIX–XX вв. Несмотря на жаркие дискуссии, а, возможно, и благодаря им, большая часть церковных богословов пришла к выводу об отсутствии принципиального противоречия между научной и церковной ответственностью автора богословского исследования – но, напротив, об их тесном сочетании. Однако этот вывод подразумевал в свою очередь вопрос о личности исследователя, его мировоззрении, конфессиональных убеждениях, церковности. Для русских богословов тех лет этот вопрос имел однозначный ответ: они служили своими научными исследованиями истине и Православной Церкви. Но они предвидели, что в дальнейшем могут наступить времена, когда «Россию наводнят хорошо подготовленные к пропаганде проповедники», «откроются институты и факультеты, где с одинаковым безразличием будут изучаться все религии», а «результаты их изысканий, подхваченные ежедневной прессой и популярной литературой, польются широкой волной в народ» [1303]. И тогда утверждение конфессиональности и церковности богословской науки будет вполне актуальным и поможет защитить науку от ложных интерпретаций полученных результатов.