Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Иногда монашествующие инспекторы академий возводились в сан архимандрита, соединенный с настоятельством монастырем, пребывая на инспекторской должности, за особые заслуги в научной и духовно-учебной деятельности или по каким-то иным соображениям. Но для инспекторов сан архимандрита не был обязателен. Так, например, инспектор СПбДА иеромонах Григорий (Постников) (с 1816 г.; с 1819 г. ректор той же академии) 18 июля 1817 г. был удостоен степени доктора богословия, а 29 июля того же года возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Иосифо-Волоколамского монастыря [286]. Сменивший его инспектор иеромонах Нафанаил (Павловский) пробыл два года на этой должности в сане иеромонаха (1819–1821), затем, назначенный на должность ректора Ярославской семинарии, был возведен в сан архимандрита с настоятельством в Ростовском Богоявленском монастыре [287]. Однако следующий инспектор СПбДА иеромонах Иоанн (Доброзраков), назначенный на эту должность 26 июля 1821 г., уже 16 августа того же года был возведен в сан архимандрита Архангельского Юрьево-Польского монастыря Владимирской епархии [288]. Иногда среди инспек торов были так называемые «титулярные» архимандриты, то есть имевшие сан, но без монастыря [289].

Ревностная духовно-учебная служба поощрялась особыми наградами от Синода и от императора, в том числе и повышением церковного статуса. Особенно заметно это было на начальном этапе, когда преподаватели и первые выпускники преобразуемых школ принимали на свои плечи все сложные проблемы. Так, в 1811 г. бакалавры СПбДА, преобразованной по новым правилам, иеромонахи Филарет (Дроздов), Леонид (Зарецкий) и Мефодий (Пишнячевский) были награждены за ревностную духовно-учебную службу внеочередным возведением в сан архимандрита со степенью 3‑го класса, в исключение из «общего порядка» [290]. Причем исключителен был случай и по высоте награды, которой удостоились молодые бакалавры, и возведение в сан архимандрита без настоятельства монастырем. Впрочем, это «безместное» – титулярное – архимандритство для двух из награжденных было временным. Архимандрит Филарет (Дроздов), став в марте 1812 г. ректором и профессором богословских наук СПбДА, был определен на настоятельскую вакансию в настоятеля первоклассного Юрьева монастыря Новгородской епархии [291]. Архимандрит Мефодий в том же году стал ректором Санкт-Петербургской ДС и настоятелем Сергиевой пустыни, а через год был хиротонисан в епископа Старорусского, викария Новгородской епархии [292]. Архимандрит Леонид в 1812 г. стал настоятелем Иосифова Волоцкого монастыря [293]. Случались такие ситуации и в дальнейшем: так, например, иеромонах Евгений (Сахаров-Платонов), назначенный в сентябре 1842 г. инспектором МДА, в феврале 1843 г. был возведен в сан архимандрита с присвоением ему лично степени настоятеля третьеклассного монастыря. Архимандрит Евгений пребывал в статусе «титулярного» четыре года, пока не был назначен в феврале 1847 г. ректором и профессором богословских наук Вифанской ДС и в мае того же года определен настоятелем Московского Златоустовского монастыря [294].

В академиях оставлялись обычно первые по разрядному списку магистры. Остальных магистров и кандидатов, не попавших в состав духовно-академических корпораций, распределяли на духовно-учебные места в семинарии. Впрочем, должность ректора семинарии была гораздо более ответственной и высокой в духовно-учебной служебной лестнице, чем должность профессора академии. В «Начертании правил» оговаривалась степень доктора богословия и для ректора семинарии, в примечании давалось такое же указание: степень доктора дает преимущественное перед всякими другими званиями и должностями право быть ректором [295]. При этом для магистров – по крайней мере, лучших, имевших в разрядном списке высокие места, – старались подобрать лучшие семинарии, то есть находящиеся в академических или университетских городах, или в городах с высоким уровнем просвещенности. Это было связано в том числе с наличием научных библиотек и возможностью для лучших выпускников академий продолжать в той или иной степени научно-богословскую или хотя бы церковно-литературную деятельность. Служебную иерархию, установленную Уставом 1814 г., старались соблюдать и в семинариях, присваивая звание профессора магистрам, а прочим, то есть кандидатам, – именование учителей [296].

«Начертание правил» 1808 г. оговаривало полную свободу студентов академий в выборе служения, лишь с преимущественным правом выпускников 1‑го разряда перед выпускниками 2‑го разряда, а кандидатов богословия – перед студентами [297]. В окончательной редакции Устава 1814 г. появился параграф о беспрекословной – «неотказной» – четырехлетней отработке лучших выпускников академии на духовно-учебной службе, то есть право постепенно стало превращаться в обязанность [298]. Хотя и в «Начертании правил» 1808 г., и в Уставе 1814 г. оговаривалась определенная автономность духовно-учебных округов, реализация Устава потребовала большей централизации в деле распределения выпускников и частичного преодоления этой автономности. Это было понятно в первые годы преобразования академий, когда кадровые проблемы решались по единому плану, однако имело место и в дальнейшем. Так, в 1820 г. при выпуске II курса преобразованной МДА уже восьмому по разрядному списку магистру Федору Платонову не нашлось места профессора в семинариях Московского и Казанского духовно-учебных округов. Это побудило члена КДУ, ревизовавшего академию в этом выпускном году, архиепископа Тверского Филарета (Дроздова) предложить более четкую систему заполнения духовно-учебных вакансий. Главным принципом этой системы было использование выпускников академий с оптимальным учетом их способностей («с пользою места и с достоинством лиц»). При выпуске Конференция каждой академии должна была рекомендовать выпускников на учительские вакансии своего округа. Но так как соответствие внутри округа не всегда достигалось, святитель Филарет предлагал сохранить принцип централизации первых лет реформы. КДУ, получая от академий сведения о вакантных учительских должностях в их округах и характеристики нераспределенных выпускников, должна довершать процесс «правильного занятия вакансий». Остающиеся и после этого без назначения выпускники академий могли увольняться в епархиальное ведомство и использоваться по усмотрению епархиального архиерея. При этом КДУ должна была и дальше следить за соответствием учености и усердия преподавателей их должностям: обязать ревизоров давать полные сведения об учебной деятельности ревизуемых школ и их корпораций, составленных конспектах, результативности используемых методов. На основании этих сведений КДУ должна была, по плану преосвященного Филарета, в случае надобности перемещать преподавателей на другие места, а нерадивых, мало способных и не соответствующих полученной степени «учености» даже увольнять. Святитель Филарет предложил составлять сводную таблицу духовно-учебных вакансий по всем округам и регулярно обновлять ее с учетом всех передвижений и распределения новых выпусков [299]. В 1826 г., уже будучи митрополитом Московским, святитель Филарет предложил утвердить систему обязательной шестилетней службы «в пользу духовного звания» всех казеннокоштных выпускников академий и семинарий. При этом он делал акцент на пользе этого правила не только для духовно-учебной системы, но и для самих выпускников: нерешительные за это время либо утвердятся в выборе духовного служения, либо оставят его, но уже приобретя опыт практической деятельности [300]. Таким образом, постепенно подготовка к духовно-учебной службе в семинариях закрепилась в качестве непосредственной задачи академий.