Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

В определенном смысле «делегатами» духовных академий за рубежом были их выпускники, направленные на служение в посольские церкви или в миссии [705]. Некоторые из этих лиц не только использовали предоставлявшуюся им возможность, но и пытались обратить внимание духовно-учебного начальства на этот путь приобщения к европейской богословской науке [706]. В начале 1850‑х гг. совершилась упомянутая выше единственная в эти годы заграничная командировка преподавателя духовной академии – магистра и бакалавра турецко-татарского языка КазДА Н. И. Ильминского. То есть заграничные командировки духовно-академических представителей к началу 1870‑х гг. не были принципиально новым явлением. Но до 1870‑х гг. такие командировки носили эпизодический характер и не могли стать серьезным подспорьем развития богословской науки и духовного образования. Для плодотворного проведения таких поездок нужно было не только расширение возможностей, но и система, позволяющая использовать результаты командировок для повышения научно-учебного уровня. Устав духовных академий 1869 г. наметил такую систему, но прорабатывать ее элементы и отрабатывать механизм организации командировок предстояло самим духовно-академическим корпорациям.

Командировки преподавателей духовных академий 1870–1910‑х гг. можно систематизировать по трем принципам: 1) по географическим направлениям; 2) по задачам, которые ставили перед собой путешественники; 3) по областям науки, которые они представляли.

Географический принцип позволяет выделить четыре наболее частых направления: в Западную Европу; на христианский Восток, к святым местам и древним архивам; в славянские земли (Болгария, Сербия); на нехристианский Восток (Монголия, Аравия). Среди задач, которые ставили перед собой ученые, отправляясь в командировки, можно выделить три группы: 1) посещение европейских университетов, слушание лекций, работа в научных семинарах, лабораториях, библиотеках и музеях; 2) поиск рукописей и древних книг и работа с ними в архивах и монастырских библиотеках; 3) полевые исследования, либо на раскопках, либо при живом общении, изучении языка, быта и нравов. Третий принцип систематизации представляет сложность, ибо не всегда можно четко разделить области богословской науки, которые представляли члены духовно-академических корпораций.

Научные командировки давались, по ходатайству Совета, с благословения Синода, обычно на год, в исключительных случаях, когда от этого зависела подготовка преподавателя по новой кафедре, – на два – и осуществлялись на средства из духовно-учебного капитала [707]. Иногда выделялись, по ходатайствам Советов, особые суммы: на приобретение во время командировок ценных источников, рукописей, книг, фотографических снимков и моделей с древнехристианских памятников [708].

Вот лишь некоторые примеры наиболее значимых командировок, имевших научные результаты, которые непосредственно или опосредованно представлялись на научную аттестацию. Первыми состоялись командировки по «западному» направлению – доцента СПбДА по кафедре метафизики М. И. Каринского (апрель 1871 – апрель 1872 г.), по «славянскому» – профессора МДА по кафедре истории Русской Церкви Е. Е. Голубинского (май 1872 – ноябрь 1873 г.) Обе поездки подтвердили действенность нового средства для развития науки в академиях [709]. М. И. Каринский ездил в Германию с «университетской» задачей: знакомился с состоянием немецкой философии, посещая университеты и библиотеки. Отчетом о командировке стала монография по последнему периоду германской философии [710]. Е. Е. Голубинский синтезировал «архивные» и «полевые» задачи: с одной стороны, он изучал литературные памятники стран, тесно связанных с русским православием (южных славян и греков), с другой – знакомился с их храмами, а также с современным состоянием жизни Православных Церквей. Плодами его командировки стало включение новых элементов в курс лекций по русской церковной истории, исследование о церковном просвещении у греков в XIII–XIX вв., а также приобретение для академической библиотеки редких изданий и рукописей [711]. Сам Е. Е. Голубинский, оценивая главные достоинства заграничных командировок в целом и своей в частности для развития науки, выделял: возможность самому исследователю познакомиться с древними памятниками и практически исследовать «церковную жизнь и церковные нравы и обычаи» народов, историей которых он занимается [712].

С этого времени научные путешествия стали заметным явлением в духовно-академической жизни. Интересна научная палитра командируемых и направления их поездок – профессор еврейского языка и библейской археологии КДА А. А. Олесницкий (Палестина, 1873/74 уч. г.), профессор новой гражданской истории МДА Д. Ф. Касицын (Германия и Италия, 1874/75 уч. г.), доцент по кафедре метафизики КазДА П. А. Милославский (Германия, 1874/75 уч. г.), доцент по кафедре Священного Писания Ветхого Завета СПбДА И. С. Якимов (Германия, 1876/77 уч. г.), приват-доцент по кафедре церковной археологии и литургики СПб-ДА Н. В. Покровский (Германия, Франция, Италия, Австрия, Чехия, 1876/77 уч. г.), доцент КазДА по кафедре церковной археологии и литургики Н. Ф. Красносельцев (Европа, 1881/82 уч. г.) [713]. В Европу для работы в лучших библиотеках и слушания лекций в университетах полезно было отправиться практически всем академическим преподавателям, но особенно тем, чьи науки имели преимущественное развитие на Западе, – библеистика, церковная история, археология, патрология, философия. На христианский Восток ездили преимущественно преподаватели-специалисты по библейской археологии, библейской истории, церковной археологии и литургике, патрологии, а также имевшие общее для всех представителей духовных академий благочестивое паломническое желание – посетить святыни христианской древности.

Особо следует отметить командировки церковных археологов и литургистов – Н. В. Покровского и Н. Ф. Красносельцева. Церковная археология в 1860‑е гг. в России начала бурно развиваться. Археологические съезды, устраиваемые начиная с 1869 г. регулярно, раз в три года, общие комиссии по сохранению и описанию памятников, экспедиции по отысканию источников соединили усилия светской и церковной науки. Особые надежды, возлагаемые даже светскими учеными на развитие церковной археологии в стенах духовной школы, требовали адекватного ответа: построения системы подготовки научных и преподавательских кадров, способных соединить знания историко-археологические и богословские [714]. Но в академиях эта наука лишь при Уставе 1869 г. получила особую кафедру, да и то в соединении с литургикой, и выработать новое направление, да еще стоящее на уровне мирового развития этой науки, уже серьезно и давно развиваемой в Европе, было очень непросто. Командировка Н. В. Покровского 1876/77 уч. г. в европейские университеты и музеи стала «ключевым» событием в истории отечественной церковной археологии. Она помогла Н. В. Покровскому выработать новое направление в преподавании, выработать свой особый – литургический – метод в исследовании памятников церковной древности, в учебный курс были введены изученные в лучших европейских музеях древнехристианские памятники, элементы наук, отсутствующих в академическом образовании, но необходимых для полноценных занятий археологией. Практические выводы о пользе музеев христианских древностей при учебных заведениях послужили начальным моментом организации Церковно-Археологического музея в СПбДА. Он был учрежден в 1879 г. и в некотором смысле последовал традиции КДА, однако его фонды формировались по определенной системе – Н. В. Покровским была разработана целая концепция музеев при высших учебных заведениях [715]. Аналогичное значение имела командировка Н. Ф. Красносельцева для развития церковной археологии и литургики в КазДА [716].