Маргарита Климова - От протопопа Аввакума до Федора Абрамова: жития «грешных святых» в русской литературе

В обширном сонме христианских святых немалое место занимают раскаявшиеся грешницы (почти всегда бывшие блудницы или прелюбодейки). Образцами таких рассказов служили евангельские фрагменты, посвященные благотворным встречам Иисуса с грешными женщинами. Одну из них, многомужнюю самарянку, православная традиция отождествляет с мученицей Фотиной, погибшей вместе с сыновьями и сестрами при императоре Нероне (20 марта). Распутное прошлое и последующее покаяние приписывается нередко одной из самых верных сподвижниц Христа, Марии Магдалине, хотя в православии, где Мария именуется «равноапостольной», ее тождество с евангельскими грешницами отрицается.

Типовое житие раскаявшейся блудницы выглядит следующим образом. Его героиня, с увлеченностью и страстью предающаяся разврату, внезапно переживает душевный переворот под влиянием случайно услышанной проповеди [113]. Она избавляется от неправедно нажитого богатства и уходит в монастырь. Как правило, ее земная жизнь завершается мирным успением в чине преподобной. Исключение – Житие священномученицы Евдокии (1 марта), где вполне законченный рассказ об обращении прекрасной самарянки, бывшей «супруги всего мира», и совершенном ею чуде воскрешения распутного юноши [114], неуклюже соединен с растянутым и однообразным описанием ее мученичества). По этой же схеме организованы и вставные рассказы об обращении грешниц в житиях многих христианских подвижников: Ефрема Сирина, Иоанна Колова, Василия Великого и др.

Иначе в Житии Марии Египетской. Героиня Жития, александрийская блудница, одержима неистовой жаждой плотских наслаждений, заставившей ее покинуть родительский дом в двенадцатилетнем возрасте и в дальнейшем отдаваться при случае желающим бесплатно. Зрелище толпы паломников, уплывающих в Святую Землю, вызывает у Марии импульсивное желание отправиться с ними, хотя руководит ею, казалось бы, все та же греховная жажда. Бескорыстная жрица сладострастия, Мария не имеет денег и потому расплачивается за проезд своим телом. Не перестает она грешить и в Святой Земле, но в праздник Крестовоздвижения ее душу навсегда преображает чудо: неведомая сила «трижды и четырежды» не пускает Марию в толпе паломников на порог храма. Потрясенная своей отверженностью, блудница возносит покаянные мольбы к Богоматери, после чего ей дозволяется войти в храм. Помолившись, Мария уходит в Заиорданскую пустыню, где проводит в полном одиночестве, посте и покаянии 47 лет. Первые 17 лет ее отшельничества (в соответствии с семнадцатью годами былого разврата) ее мучает неутолимая жажда плотских удовольствий. Исследователи уже отмечали, что страдания Марии изображаются при этом с необычными для средневековых литератур психологизмом и даже «реализмом». Отшельницу преследуют не бесы в привлекательных или устрашающих обличиях, но желание отведать «египетской рыбы» или сладкого вина, а в ее мольбы к небу (отшельница неграмотна и текста настоящих молитв не знает) врываются слова некогда любимых ею фривольных песенок. Затем плотские искушения отступают от нее, и в последующие три десятилетия она постепенно утрачивает потребность в еде и питье. Все это отшельница рассказывает иноку Зосиме, Божьим промыслом отыскавшему ее в пустыне, – история этого аскета составляет своеобразную «рамку», в которую вписана «автобиография» Марии. Интересно, что отшельник Зосима – тоже великий грешник, ибо в своем затворе он впал в грех гордыни, возомнив себя непревзойденным в аскетических подвигах; от этого опасного заблуждения его и избавляет Божественный Промысел. Упомянутая ранее агиографическая схема «Отшельник обращает грешницу проповедью или деянием» в Житии Марии Египетской вывернута наизнанку, ибо в нем роль проповедника и просветителя доверена женщине, бывшей грешнице. Описанная рамочная конструкция не была изобретением автора этого текста. Ее обнаруживаем мы в Житии первого христианского пустынножителя Павла Фивейского (15 января), создание которого относят к IV в. [115]. Преподобный Антоний Великий, согласно его собственному признанию, пережил, как и Зосима, временное впадение в грех гордыни и был возвращен на путь истинный встречей с пустынножителем Павлом. Но если для Антония эта встреча – лишь один из эпизодов его продолжительного подвижничества, то Житие Зосимы Палестинского встречей с Марией практически исчерпывается. Из Жития Павла Фивейского заимствуется и заключительный эпизод – вышедший из пустыни лев помогает отшельнику, принявшему исповедь собрата, предать погребению его мертвое тело. Отметим удачное введение в Житие «святой блудницы» такого «персонажа». По давнему, еще античному поверью, лев считался животным благочестивым и «целомудренным», с яростью преследующим блудниц и прелюбодеев [116]. Его участие в погребении Марии [117]доказывает обретенную отшельницей душевную и телесную чистоту.

Житие Марии Египетской имело существенный резонанс в христианской культуре Востока и Запада (оно, например, стало образцом для католического Жития Марии Магдалины). К восточным славянам этот агиографический памятник пришел вскоре после крещения Руси [118]и со временем врос в самую толщу народного православия. Отдельные эпизоды этого Жития так глубоко врезались в народную память, что зажили самостоятельной жизнью. Так, встреча Зосимы в пустыне с отшельницей, потерявшей былую женскую прелесть и более похожей на тень, нежели на человека, получила продолжение в русских духовных стихах, хотя история раскаявшейся блудницы в этом жанре религиозного фольклора почти не сохранилась [119]. Мария Египетская стала популярной героиней восточнославянских народных легенд, где она, например, называется матерью-женой другого великого грешника народного православия, Андрея Критского (его знаменитый Покаянный канон и Житие Марии соседствуют в великопостной службе) [120]. В системе «святых заступников» теплой народной веры Андрею и Марии отводится роль «наставников в покаянии». Героиня византийского Жития, равно неистовая в грехе и аскетизме, – популярный персонаж мировой литературы Нового времени. Например, Мария Египетская появляется в финале гетевского «Фауста», а «корабельный эпизод» ее Жития использован и переосмыслен в «Балладе об Ивлин Ру» Б. Брехта. Минувшие столетия не охладили чувственный жар, исходящий от страниц этого необычного Жития (этот жар с тревогой и сладкой мукой ощущали при знакомстве с историей прекрасной грешницы невинные юноши – и заглавный герой романа Ф. М. Достоевского «Подросток», и замятинский отрок Еразм) [121]. Марии Египетской посвящено одноименное стихотворение М. А. Кузмина [122], наконец, отголоски ее Жития обнаруживаются в «Бесах» Ф. М. Достоевского [123]. В ряду писателей Нового времени, обращавшихся к образу Марии Египетской, обычно упоминается И. С. Аксаков, хотя специальному анализу в этом аспекте его поэма почти не подвергалась.