Франсуа Брюн - Расслышать умерших

В опыте тех, кому удалось прикоснуться к смерти и вернуться в жизнь, и в самом деле присутствует космический аспект, столь свойственный восточной мысли. Но там есть также и любовь. Вернемся к рассказу Тома Сэйера, механика, который, после того, что с ним произошло, принялся запоем читать книги по квантовой механике: у него было впечатление, что он найдет в них воспоминания о мире ином. В таком фантастическом опыте часто бывает ощущение расширения «Я», вплоть до отождествления себя с целыми пейзажами. «Он вдруг осознал, что он сам и был этими пейзажами, что он сам был и той гигантской елью, и ветром, что он был и серебристой рекой, и каждой из тех рыб, что в ней били хвостом».

Но есть любовь. Продолжим рассказ Тома Сэйра:

«Сначала, как звезда, точка на горизонте. Затем, как солнце. Огромное солнце, гигантское солнце, но его головокружительная яркость ему при этом не мешала. Наоборот, глядеть на него было приятно для глаз. Затем он приблизился к этому бело-золотому свету, затем ему показалось, что он знает его природу. Как если бы давнее-давнее воспоминание, спрятанное где-то в самых глубинах памяти, вдруг пробудилось, отвоевывая постепенно все поле сознания. Это было очень драгоценное воспоминание, потому что оно было … о любви. Да к тому же – возможно ли такое? – сам этот странный свет, казалось, соткан из одной лишь любви. Субстанция “чистой любви”, вот все, что он воспринял от мира…» [575]

Любовь, которая и есть свет. Весь евангелист Иоанн в этом; и опыт всех мистиков. Субстанция «чистой любви». Личный аспект здесь тоже присутствует, просто выражен не напрямую, а через любовь к жене и детям. Но от этого он не становится менее личным:

«Но главное, – говорит Том Сэйер, – пробивающееся воспоминание невозможно высказать словами.

– Почему же? – спрашивает молодой журналист с рочестерского телеканала.

– Потому что это что-то, чего мы не знаем, в обычной жизни это нам не знакомо.

– Но вы же говорите о любви, – возражает собеседник, – а это всем известно!

– Видите ли, – говорит Том, – я люблю мою жену, у меня есть два малыша, которых я обожаю. Так вот, вся эта любовь, в максимальном накале своей интенсивности, и даже если я еще добавлю к ней всю любовь, испытанную за всю мою жизнь, это все вместе взятое не составит даже хоть сколько-нибудь ощутимого процента от той любви, что я почувствовал в присутствии света. Любви всецелой, бесконечной» [576].

Об этом говорят все мистики. В нашем мире такой опыт может быть лишь кратковременным. Иначе наше тело просто не выдержало бы его.

На этом этапе (я опять настаиваю на этом, поскольку знаю) мы оставляем философию и религию, которые так и не сумели разработать понятие личности; или слишком путали его с индивидом, Эго, источником всех расчленений и расхождений. Религии имперсонального знают внутренний мир, ясность, гармонические отношения с природными силами. Но к такому опыту любви сами по себе они привести нас не смогут.

До сих пор я мог опираться на все известные мне свидетельства из мира иного. Особенно на те из них, в которых дан непосредственный опыт Божией любви. Но даже и другие, гораздо более сомнительные «свидетельства», в которых существенную роль играет тот, кто их воспринимает, все считают себя просто обязанными хотя бы сказать о Боге как о любви, даже если их тональность и выдает, что никакой личный опыт такому тексту не соответствует.

Итак, в этой точке сходятся и согласны меж собой все свидетельства о мире ином, большая часть великих монотеистических религий (иудаизм, христианство и ислам), но также и индуизм, и некоторые течения буддизма, все анимистические религии…

Те свидетельства о мире ином, которые сейчас прозвучат, уже выходят за пределы этой точки и согласуются, конечно, только с христианскими религиями.

Конечно, тут уже больше нет такого единодушия свидетельств, хотя то подобие целостности, какое в них есть, идет от нашего Запада, некогда христианского.

Я вовсе не намереваюсь, ни в этой книге, ни где бы то ни было еще, чинить препятствия человеку в его вере, во что бы он ни верил. Я сразу и заранее признаю, что здесь скорее, чем где бы то ни было еще, доля личностного момента в суждении довольно велика и часто может быть поставлена под вопрос. Итак, когда это сказано, у читателя уже будет определенное представление, чтобы самому обратиться к текстам и составить себе о них личное мнение.

Первый пример такого рода: тексты, полученные методом транскоммуникации, сообщения «техника»:

№ 1 за 1992 год «INFOnews», журнала Люксембургского кружка по изучению транскоммуникаций, содержит достаточно важный материал о философском и религиозном образовании «техника», того странного существа, которое заявляет, что никогда не воплощалось ни на нашей Земле, ни на какой другой планете.

Для него Христос «является частью существ высшего порядка, входящих в непосредственные отношения с тем Первоначалом, которое люди обычно называют Богом». Поскольку на этом уровне уже нет никакой иерархии, «техник» естественным образом оказывается связанным с ним тесными узами. Целью, которую поставил перед собой Йешуа бен Йусуф (Иисус, сын Иосифа), когда воплотился на этой земле, было сделать мир духов доступнее для людей. Страдания его нужны были, чтобы привлечь наше внимание к его учению, вызвать доверие. «Техник» задавался вопросом, говорит нам Мэгги Харш-Фишбах, до каких пор люди, ради убедительности собственной миссии, будут нуждаться в страдании высшего воплощенного существа. Большая часть мировых религий также была основана существами, спустившимися к нам из высших сфер и воплотившимися среди нас. После своей смерти Христос сразу покинул человеческие сферы, поднявшись до высших уровней. Так же было и с Магометом, и с Буддой [577].

Читатель, конечно, догадывается, что я с подобным выводом абсолютно не согласен; и мои друзья Харш-Фишбахи прекрасно это знают. Они, к тому же, всегда внимательно следили за тем, чтобы на конференциях, на которых мы оказывались вместе с ними, я всегда мог свободно выразить свою точку зрения, чтобы слушатели не смешивали одно с другим и осознавали наши различия во взглядах. Так же все проходило и на конгрессе в Сан-Паоло.

Я же со своей стороны легко могу понять, как исследователи, которые годами почти постоянно общаются с обитателями мира иного, которые столько раз могли убедиться в их доброжелательности и в правдивости сообщаемой ими информации, как они могут полностью полагаться на эти сообщения и верить в них каждому слову. Я думаю, что читателю даже сложно себе вообразить, что, с психологической точки зрения, может представлять такой опыт многолетнего общения с одними и теми же собеседниками по ту сторону занавеса. Тут можно найти все особенности опыта совместной, общинной жизни, разделенные радости и трудности. Я все это понимаю, или, по крайней мере, пытаюсь понять.