Франсис Риверс - Книжник

— Да, — я помог ей твердо встать на ноги. — Нечистый дух ушел.

Глаза ее налились слезами.

— Он вернется.

Павел положил ей руку на плечо.

— Нет. Если ты уверуешь и исповедуешь Иисуса своим Господом, он наполнит тебя Святым Духом, и никакой демон больше не сумеет тобой завладеть.

— А кто это — Иисус?

— Пропустите! — донесся до нас голос через толпу. — Прочь с дороги!

К нам протолкался мужчина. Одного взгляда на лицо девушки хватило ему, чтобы не на шутку встревожиться.

— Что вы натворили? — Он схватил девушку за руку и подтащил к себе. — Что вы с ней сделали?

Все разом зашумели.

— Они изгнали демона!

— Этот человек велел ей замолчать.

— Он вызвал из нее духа!

Мужчина толкнул девушку к Павлу.

— Зови его обратно!

— Иисус… — девушка зарыдала, закрыв лицо руками. — Иисус!

— Заткнись, девчонка. Не время. — Он обжег Павла взглядом. — Делай, что я сказал.

— Никогда.

— Ты испортил ее и заплатишь за это!

Появились и другие, заявлявшие своя права в рабыню, и вместе с ним накинулись на Павла.

— Сделай, как было, иначе подадим на тебя в суд!

— Мы жили на доход от нее!

С криками они схватили нас. Тычки и пинки свалили меня на землю. Меня куда-то потащили, краем глаза я увидел Павла, у него были в кровь разбиты губы. Тимофей и Лука пытались нас защищать. но их оттолкнули:

— Убирайтесь отсюда! Не лезьте не в свое дело!

Хозяева рабыни не слишком нежно приволокли нас на торговую площадь:

— Эти люди нанесли вред вашему имуществу!

Городские чиновники попробовали утихомирить наших недругов, во те распалялись все больше.

— Зовите главного магистрата. Он знает девицу. Она несколько раз делала ему благоприятные прорицания. Скажите ему, что из-за этих евреев она утратила пророческий дар! Он рассудит в нашу пользу!

Когда появился магистрат, они завопили еще громче, и в чем только они нас ни обвиняли!

— Эти евреи возмущают наш город! Вы знаете, сколько от них бед, и вот они еще явились сюда и насаждают обычаи, которых нам, римлянам не следует ни принимать, ни исполнять!

— Неправда! — выкрикнул Павел.

Я рванулся из рук, цепко державших меня.

— Дайте нам объяснить дело! — Меня тут же ударили по голове.

Тот, кто первым пришел за девушкой, крикнул:

— Это запрещено, ибо римским гражданам не позволяется следовать никакой религии, не разрешенной императором!

— Император Клавдий изгнал евреев из Рима, потому что они приносит несчастья…

— Они говорят плохо о наших богах!

Их ненависть к нам перекинулась на всех евреев.

— Мы говорим только о Господе Иисусе Христе, Спасителе… — крикнул Павел.

— Они сеют смуту!

Магистрат приказал нас бить.

Я воззвал к толпе:

— Господь прислал нас к нам с Благой вестью…

Никто не слушал.

— Покажите им, что будет с евреями, которые чинят беспорядки!

В меня вцепились руки. Они тащили, толкали, дергали, сорвали со спины одежду, меня растянули и привязали к столбу. От первого же палочного удара тело пронзила дикая боль, и я закричал.

Раздался голос Павла.

— Господь послал нас к нам с Благой вестью! Иисус есть Господь! Он дает спасение… — на него посыпались удары.

Второй и третий удары чуть не вышибли из меня дух. Я впился ногтями в столб, извиваясь на веревках, но спасения от боли не было. Мы с Павлом висели бок о бок, тела наши корчились при каждом ударе. Хватая воздух разинутым ртом, я вспомнил Иисуса на кресте. «Отче, прости им», — молился Иисус. — «Они не ведают, что творят».

Я изо всех сил зажмурил глаза, стиснул зубы и стал молиться, чтобы все поскорее закончилось.

Я потерял счет ударам, так что не знаю, сколько нам досталось, прежде чем магистрат приказал отвязать нас и отвести в темницу. Павел был без сознания. Я испугался, что они его убили. Мне захотелось умереть. Боль раздирала тело при каждом движении.

Нас притащили к тюремщику.

— Стереги их крепко! Если сбегут, головой ответишь!

Тот приказал спустить нас во внутреннюю темницу. Нас швырнули на холодный камень и забили ноги в колодки. В нос ударил отвратительный запах человеческих нечистот, мочи, липкого пота — спутника страха. Запах смерти. Я ощутил спазм в горле. Попытался приподняться, но снова лишился чувств. В спине пульсировала жгучая боль. Ослабев, я не в силах был пошевелиться и лежал в луже собственной крови.

Рядом неподвижно распростерся Павел.

— Павел! — Он пошевелился. Я со слезами возблагодарил Бога. Протянул руку и осторожно взял его за запястье.

— Это закончилось!

Он со стоном повернул ко мне голову.

— Когда-то тебя избили из-за меня. Может, это мой случай искупить вину.

— Пожалуй, я бы с тобой согласился, если бы со мной самим не обошлись точно также. — Я с трудом ухмыльнулся. — И, насколько я помню, ты всего лишь пару раз пнул меня ногой. Никаких деревянных палок вроде не было.

— Не стану с тобой спорить.

Я издал смешок и сморщился:

— Это большое облегчение.

Сжав зубы, я втянул в себя воздух и постарался сесть. Звякнули цепи — это Павел медленно следовал моему примеру. Наклонившись вперед, обхватив руками колени, мы дождались, пока боль в израненных спинах не утихла до такой степени, что можно было нормально дышать.

— Благодатью Божьей мы участвуем в страданиях Христа. — Павел поднял голову. — А у нас тут компания…

Сквозь решетку нашей камеры я увидел других узников темницы — безмолвных людей с темными пустыми глазами, без всякой надежды ожидающих конца своих испытаний.

Павел улыбнулся мне.

— Даже в темнице Бог открывает нам возмож ности.

И он стал проповедовать.

— По великой Божьей милости, Он омыл наши грехи, даровав нам возрождение и новую жизнь посредством Духа Святого, который Он излил на нас обильно через Спасителя нашего Иисуса Христа.

Я почитал за честь страдать за имя Христово, сделавшись, в какой-то мере, причастным к страданиям, которые мой Господь претерпел за меня. И считал честью страдать вместе с Павлом.

И мы пели песни избавления — в темноте — и смеялись, потому что эта мрачная дыра, обитель горя человеческого, наполнялась их звуком. Мы радовались своему спасению, избавлению от греха и погибели, уверенности в Божьих обетованиях и в вечной жизни. Наши голоса взлетали и крепли, доносились к стражникам через каменные коридоры. Те не приказывали нам замолчать. Здесь, в темнице, мы обрели слушателей. Пусть их сковывали цепи, зато не отвлекали крики одержимой. Жадно и сосредоточенно внимали они единственной надежде для заживо погребенных в этом земном аду.

Один признался, что участвовал в убийстве. Павел сказал, что он — тоже — и рассказал, как Бог простил его, изменил и направил по новому пути.