Шри Сатья Саи Баба Бхагаван - Ведические наставления о целях, смысле и задачах жизни

Чтобы заострить внимание на этой великой максиме, каждый год на Дашару проводится ведическая яджна ; тысячи, приезжающие на праздник, могут почерпнуть знания и вдохновения, даруемых яджной .

Этот день яджны называется самаапти. Сама , как Я только что сказал, это эпитет Брахмана . Поэтому сама - апти означает достижение Самы , или Брахмана – величайшего блага (summum bonum) ритуала. Осознание этой вечной реальности – врожденное право всех людей. Но рожденный с этим правом и этой обязанностью как амрита - путра (сын бессмертия), человек отказывается от победы, сам напрашивается на поражение и вдобавок гордится собой как анрита - путрой (сыном иллюзии, заблуждения). А это осознание, это открытие, являющееся его долгом, не какой-нибудь героический подвиг; это простое завоевание, такое простое, что люди даже не пытаются совершить его!

Самоуверенное эго, заставляющее человека отождествлять себя с телом и его оснащением, мотивы использования этого оснащения и реакции, которые плодятся этими мотивами, должны быть подчинены истинному «Я» – волне в океане космического сознания, – вот все, что нужно сделать! Вместо этого человек называет себя «я» (ахам) и кичится своим индивидуалистическим сознанием (ахамкарой) . Но ему неведомо внутренне значение слова ахам! Ахам – это словесный символ того, чем человек на самом деле является. «А» – звук, символизирующий вездесущего Бога, известного также как Вишну. В Гите Кришна говорит: «Среди букв Я – это „А“». Хам – это шакти (энергия, мощь, сила). Поэтому когда кто-то указывает на себя как на ахам , то невольно признает, что он – это уплотнившаяся энергия вездесущего, вселенского, абсолютного Брахмана , называемого также Вишну.

Кроме того, Господь говорит в Гите: «Майя критам идам сарвам» (Все это Я сделал из Себя самого)! Если Он – это всё, то вы и все дживы (индивидуальные существа) – тоже Он. Как тогда можно клеймить кого-то как плохого, смаковать сплетни о нем и составлять список его слабостей и ошибок?

На это могут возразить: «Но ведь плохое и хорошее так ясно видны, как же мы можем отрицать их или не замечать?» Они очевидны только до тех пор, пока индивидуум прочно не утвердится в истине, что «Васудевах сарвам идам» (Бог это всё). А до этого момента тело управляет мыслью, желания осаждают ум, эго правит интеллектом, и человеком овладевают противоречия. Когда же, подобно мальчику Прахладе, человек погружен в божественное сознание и пропитан им, у него не может возникнуть чувства утраты или гордости успехом, удовольствия или боли. Он погружен в Слово, и его не интересуют его значения, во всем многообразии проявившиеся в объективном мире. В результате невежества кажется, будто одно Слово имеет много значений. Это Слово – парашакти (высшая сила), и она придает ценность и вескость каждому его значению.

Сегодня можно прояснить еще одно понятие – экаграта (сосредоточенность). Духовные искатели часто жалуются, что не могут достичь сосредоточения. Они имеют в виду, что им не удается надолго сосредоточиться на пламени, свете, иконе, изваянии. Глаз концентрируется на том, что видит, нос – на каком-то запахе, ухо – на мелодии. Но ум концентрируется на Одном (Экам) , на Брахмане , описанном как «Экам нитьям вималам ачалам сарвадхе сакшибхутам» (едином, вечном, чистом, неизменном, всезнающем свидетеле всего). Экаграта , следовательно, указывает на внутренне созерцание Брахмана (всесущего «Я»). Интеллект, эго, чувства – все они должны служить этой великой цели и помогать в достижении идеала. Они должны бдительно следить за тем, чтобы не отвлекать зрение и не отклонять его от Брахмана .

Следует, однако, отметить, что такая садхана в настоящее время – большая редкость. Очень немногие нацеливают внутренний взор на всеобщее и вечное, прислушиваются к его великой тайне. Это бедствие, обрушившееся на человека: его ум оторвался от вечной стоянки и пошел носиться по волнам сомнений и разногласий. Брахман Один, неизменный, вечно сущий. Ум, исполненный стремления к Брахману , будет видеть Одного во всем, не обращая внимания на усмешки и улыбки судьбы. Но сейчас человеческий ум затянут на глухие пути, которые могут привести его лишь к страху и смятению. Человек обвиняет мир и называет его обителью зла и раздоров.

Но изъян не в мире, а в самом человеке. Раздор – в нем самом, и он видит кругом раздоры; обладая недобрым нравом, он видит вокруг одно зло. Самая яркая лампа не рассеет темноты, которая всегда окружает слепого. Те, кто имеет глаза, видят, что вокруг сияет свет. Темнота, в которой клянется слепой, – в нем, не снаружи. Так и человек, который в мире с собой, будет излучать вокруг себя мир. Природа – это красота, истина, покой. Человек видит ее уродливой, ложной и жестокой. Вот и вся причина.

Странно, но это так: бессмертие заключено в человеке, бриллианты валяются в грязи и пыли, мудрость обитает в этом скоплении мускулов, Атма озаряет обитель дживы (индивидуального существа). Человек не смотрит в себя, он беден, хотя прямо у него под ногами зарыты сокровища. Наследник неиссякаемого блаженства, он рыщет в поисках мимолетных, обманчивых утех. В награду он получает только отчаяние, разочарование и поражение. В этих бесплодных занятиях он проводит все подаренные ему годы жизни, и даже в последние минуты он охвачен горестью и страхом. У него нет покоя, когда он покидает тело, так как он упустил шанс с его помощью обрести этот покой.

Жил когда-то дровосек, промышлявший тем, что собирал в лесу дрова и продавал их в ближайшей деревне за гроши, которых едва хватало, чтобы жена и дети не умерли с голоду. Однажды утром, когда он выходил за порог своей хижины, жена напомнила ему, что на следующий день – новогодний праздник, и попросила собрать немного больше дров, чтобы на лишние пайсы купить детям по шарику сладкого риса. Дровосек кивнул и отправился в путь. Ему удалось собрать побольше дров, но с этой тяжкой ношей на голове он быстро выдохся и, не дойдя до деревни, вынужден был снять ее с головы и положить на землю, чтобы немного передохнуть. Это навело его на мрачные мысли.

У него вдруг пропало желание жить дальше, и он воззвал к ангелу смерти, божеству Мрутья дэвате, умоляя забрать его. Он воскликнул: «О смерть! Неужто у тебя нет ко мне жалости? Почему ты так долго не вспоминаешь обо мне? Как я хочу умереть и избавиться от этого постылого ярма!» Божество смерти сжалилось над несчастным и появилось перед ним, чтобы исполнить желание. Но дровосек тут же пошел на попятный и ловко переиначил цель своего воззвания к смерти. Он сказал, что не хотел умирать, просто от отчаяния взмолился о помощи. Он сказал: «Нет, нет. Некому помочь мне взвалить на голову эту вязанку, и я позвал тебя в надежде на помощь. Только по этой причине я молился. Пожалуйста, подсоби мне поднять эту тяжесть и водрузи ее мне на голову! До деревни уже рукой подать».