Владимир Шутов - Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее

Во всяком случае, обобщенный смысл различных прочтений слова «Минраим» приводит к тому, что государство, из которого изошли евреи, должно пониматься как некая мощная и исторически «старая» метрополия. Вполне возможно, что это была древняя столица, древний Рим реки Ра, а вовсе не Египет. Возможно, что было и то и другое, учитывая, что евреи «исходили» очень часто от самых различных мест. Старым Римом не обязательно мог быть только Египет, ведь известно, что египетская цивилизация тоже не самая древняя.

Еще раз приходится признать, что вся «сложность» вопроса происхождения евреев-иудеев заключается в том, что их рождение обязано не столько их первозданной древности, сколько стыку различных культур или, как считается в /26/, стыку древнеарийской культуры и местных верований кочевых скотоводческих племен. На этом стыке и соответствующего заимствования идей из двух источников и родилось еврейство. Этого же стыка оно отчасти придерживается до сих пор, уйдя, с одной стороны, от рабочей закоренелой оседлости, а с другой – от отсталого скотоводства-кочевничества племен Востока. Вот вам и причина для появления светловолосых (рыжеволосых), голубоглазых израильтян, белокурых выходцев из древнего арийского мира, и темноволосых кочевников Средней и Малой Азии.

Пойдем далее. Из всех десяти заповедей только две являются наставительно-указательными: помни день субботний, почитай отца и мать. Все остальные восемь заповедей носят, по сути, запретительный характер. Причем большинство из всех заповедей нравственного свойства: не убий, не распутничай, не кради и т. д. Они есть правила поведения в социальном мире, правила в основном чисто мирские, а совсем не «небесные».

Большая часть заповедей служит прежде всего идее выживания в окружении других народов. Это почитание отца и матери, как сохранение родовых традиций и идеологического наследия, а не только простой семейственности, это правило «не убий», как средство и гарантия сохранения свой численности, это заповеди «не желай…» и «не укради», как средства сглаживания внутренней социальной напряженности, это заповедь «ты не должен распутничать», как средство сохранения элементарной ячейки общества – семьи, необходимой для продолжения рода. Кстати, многие из этих идей, скорее всего, были просто заимствованы из древнеарийского арсенала /26/ и из зороастризма /12/.

Строгое выполнение этих заповедей при необходимости выживания в массе других народов и слабой способности к ведению систематических открытых кровопролитных наступательных войн не могло не привести к развитию среди еврейства своей методологии поведения. История не знает громких сражений еврейства подобного рода, кроме периода завоевания Земли обетованной и эпохи Иудейской войны. Победа же Давида над Голиафом, так широко «разрекламированная» в свое время, не имеет ничего общего с крупным открытым сражением (см. уточнение этого события в /26/). В течение веков происходило накопление опыта в том направлении, что свои собственные цели следует достигать не открытыми, например силовыми военными способами, а совсем другими, косвенными методами.

Типичным примером поведенческой сути здесь является известный ритуал «козла отпущения». В этом ритуале происходит фактическое убийство «козла отпущения» путем лишения его еды и питья и изгнания в пустыню, где он обречен на естественную гибель. Перед этим изгнанием иудеи возлагали на него руки, символизируя этим, что сей «козел отпущения» взял на себя их грехи. Для того и нужен был «козел», чтобы он принял грехи, унес их на себе, погиб и тем самым очистил бы их от грехов. При этом сами этого козла они не убивали, формально демонстрируя, что они не повинны в его смерти. Ведь по Закону кровь убийства не должна падать на самих иудеев.

Вот почему такие средства, как подставление других вместо себя, проникновение во власть коренных народов с последующим извлечением личной пользы, разрушение изнутри властных структур этих народов при их ослаблении, являются закономерностями, а вовсе не случайностями такого поведения. Это есть судьба и опыт еврейства в веках истории. Достаточно почитать Библию, чтобы почувствовать такую методологию (даже в отношении Сары, жены Авраама), не говоря уже о целом ряде других книг /28, 38, 39/.

Следует обратить внимание вот еще на что. В девятой и десятой заповедях запреты распространяются не на всех, как в других заповедях, а на ближних своих. Кто же это такие ближние, ведь это слово здесь явно не случайно? Кстати, этот вопрос является непростым и в христианском православном учении. Как и все остальные, 9‑я и 10‑я заповеди служат родовому единению иудеев, запрещают посягательства на достояние друг друга. Но если иудею запрещено по отношению ко всем, в том числе и не к ближним своим, убивать, откровенно красть, распутничать (что вредно и опасно), то ложно свидетельствовать и посягать на собственность ему нельзя только в отношении ближних своих. Здесь «ближние» это, скорее всего, просто такие же иудеи, то есть члены иудейской общины. А «не ближние» – это все остальные. Поэтому ложно свидетельствовать на них, обводить их вокруг пальца вполне допустимо. Более того, в отсутствие откровенной воинственной силы это есть наиболее применимые способы воздействия на окружающий неиудейский мир. И эти способы реализовывались в истории неоднократно, недаром иудеев изгоняли из многих стран, в том числе из стран Европы, причем изгоняли так, как не изгоняли ни один другой народ.

Итак, многое в логике поведения еврейства своими корнями уходит в десять заповедей Моисея. Вот, кстати говоря, почему в христианстве подчас можно встретить неопределенные, расплывчатые и даже противоречивые трактовки понятия «ближнего своего», ведь христианское миропонимание и нравственность никак не хотят мириться с такой однозначной избирательной определенностью, непосредственно согласующейся с идеей избранности.

В православном христианстве понятие «ближний свой» трактуется нередко как «всякий» или «любой». В тексте десяти православных христианских заповедей помимо слов «ближний свой» используются также такие слова /36/: «…не лжесвидетельствуй на друга своего», «не пожелай жены искреннего своего…» Итак, здесь вместо одного понятия «ближний свой» используется целых три: «ближний», «друг», «искренний». Это что, ошибка или литературная обработка? Вряд ли, не такого сорта этот документ, чтобы так вольно с ним обращаться. А как здесь можно трактовать слово «искренний»? Его можно понимать как «из того же корня» (ис-крн = из-крн), то есть из того же рода-племени. Итак, в православном христианстве нельзя желать жены из того же рода, то есть женщины – ближайшей родственницы. И опять «вдруг» все встает на свои места, все очень разумно – инцест здесь запрещен.