Иеромонах Сергий (Ситиков) - Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного Богопознания

С приходом христианства в мир вошло начало этого бытия, начало вечного. Христианство – религия торжества: вечного над временным, бессмертного над смертным, нетленного над тленным.

Христианство – религия Воскресения. В христианстве старое, тленное бытие упраздняется, ад разрушается, умирает ветхий, тленный человек с его ветхим, тленным миром, [9] См. Рим. 6, 6. – и оживает человек новый, нетленный, бессмертный, человек Воскресения, живущий «на Небеси».

В истинном христианстве – миру конец. В христианстве смертный человеческий род прекращается и выявляется род иной – ангельский, тем самым вступивший на путь христианства, тем самым вступивший на путь прекращения смертного человеческого рода. Только тот христианин продолжает род, который не домысливает христианства по своему малодумию, ибо по своему плотскому житию не вмещает его тайны . [10] Ср. Мф. 19, 12.

Тайна христианства велика; потому и продолжается смертный род человеческий, что не может он вместить ее в сосуд своего духовного развития, не может вместить тайны бессмертия Христова. И не многие вмещают эту тайну. Одни вмещают ее от рождения, другие – от должной меры развития духовного сознания. И в них смертный род прекращается: они являются носителями иного рода, бессмертного. В них открывается и начало иного жития – вечного.

И носителями этого иного, вечного были в человечестве святые иноки и святые избранники Божии – апостолы, возродившиеся от Духа Божия. Они первые опытно познали это начало нового жития, божественного, вневременного, потому о бытии во времени, о мире, во зле лежащем, изрекли пророческое слово: Дети! последнее время… мир проходит, и похоть его . [11] 1 Ин. 2, 18, 17.

И с тех пор, как появилось новое христианское сознание, новое ощущение новой жизни, – просветленная мысль о конце старого сознания, о конце мира преходящего весьма ярко засветилась над человечеством особым небесным светом. Этим светом ярко озарилось первое христианство, опытно познавшее живым чувством сердца новое, иное. И отношение к старому было выразительное, острое, непримиримое; в сознании и чувстве просветленном ветхий мир умирал, образ его исчезал и уходил в небытие.

Это живое, острое чувство нового христианского сознания о конце мира, нового отношения к миру, сильно и выразительно звучит в словах святого апостола, который писал: Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего . [12] 1 Кор. 7, 29–31.

Какое величественно-просветленное понятие о мире сем звучит в этих словах святого апостола! Мир сей – это только образ, и притом преходящий; только тень, но не самый предмет. Какое глубокое и одухотворенное понятие, совершенно не свойственное бытию плотскому. И какое живое и острое ощущение «мира сего» как тени, как образа преходящего, – это благодаря просветленному, благодатному прозрению и ощущению живым чувством сердца того вечного, нового, непреходящего бытия, которое отбрасывает эту преходящую тень.

Восприняв и ощутив вечное как новую жизнь, святые и сказали о мире сем, что он только образ мира невидимого и образ преходящий. Но это острое и живое ощущение новой жизни не было воспринято христианскими народами; оно нашло себе приют только в одиноких келиях отшельников и подвижников христианства. Эти одинокие и были носителями нового, иного, богочеловеческого бытия. Они шли путем веры Христовой и сей верой опытно познавали тайны Христовы, тайны Царствия Божия, познавали дивные чудеса дивного Бога, и Бог в них был воистину дивен. А внешнее христианство «обмирщилось», «оязычилось», приспособилось к миру сему и жило его жизнью – плотской, вещественной, плотолюбивой. Новое бытие явилось достоянием только одиноких.

Небесный свет о дивных чудесах дивного Бога, свет о новом бытии и о конце старого, свет, озаривший темное бытие мира, с первых дней христианства и до последнего времени исходил от этих одиноких избранников Божиих, от иноков; исходил из пустынных монашеских келий, где совершалось в лаборатории духа великое тайнодействие: жительство «на земли» претворялось в жительство «на небеси»; темное, дебелое вещество одухотворялось и сияло неземными лучами; грешная телесность претворялась в святую плоть; вода многих покаянных слез – в вино веселия вечного, земной человек – в небесного ангела.

Там, в огне внутренних борений и тайного келейного плача падение духа человеческого в вещественность, его овеществление изменялось, преображалось действием Божественным. Падший дух человеческий, превратившийся в плоть и пресмыкающийся в прахе ее похотствований, освобождался от власти похоти плоти, окрылялся благодатным вдохновением и воспарял от земли в горняя, где и озарялся лучами «незаходимого Солнца», светился Его Светом, превращался в свет: Вы – свет мира . [13] Мф. 5, 14.

И тленная, темная плоть – вечная подруга духа и рабыня страстей, увидев преображенный и светлый лик своего бестелесного руководителя – умного духа, и сама преображалась от его света, становилась прозрачной, нетленной и светилась неземными лучами.

И земной человек превращается в небесного ангела: омраченное создание сияло лучами «незакатного Солнца». Из огня борений и плача выявилось новое бытие, вечное, нетленное; раскрывались тайны Царствия Божия здесь, на земле, в светлых ликах нового творения, в ликах святых.

Путь был дан и указан (Я есмь путь, – сказал Господь [14] Ин. 14, 4. ), и возможность полная была дана в таинстве Бога, облекшегося в наше естество. Но человечество, воспринявшее христианство внешне, поверхностно, восприняло его как религию обновленной морали, но не как религию чуда, не как религию Воскресения и действительного выявления нового необычного, иного бытия.

И тем самым изрекло над собой приговор своего конца. Предав своего Бога-Спасителя – свою жизнь Божественную – на распятие (ибо жизнь христианского человечества в веках есть распятие Бога), оно тем самым обрекло себя на духовную катастрофу, вслед за которой неизбежна катастрофа и физическая.

Сроки, данные человечеству для восприятия жизни Божественной, истекают. Данная возможность своего изменения, преображения отвергнута. Воля человеческая окончательно определяется и проявляет себя к Богу и ко всему Божественному отрицательно, злобно, с неистовой ненавистью. Этим самым ускоряется приближение конца, окончательной катастрофы.