Иеромонах Сергий (Ситиков) - Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного Богопознания

Как же это делается? К этому ведут следующие два способа:

во-первых, дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поколику исполняем заповеди, потолику дар сей обнаруживает свою светлость и свой блеск;

во-вторых, приходит он в явление и раскрывается непрестанным призыванием Господа Иисуса, или, что то же, непрестанной памятью о Боге.

И первое средство могущественно, но второе могущественнее, так что и первое получает от него полную свою силу.

Посему, если искренне хотим раскрыть сокрытое «в нас семя благодатное, то поспешим скорее навыкнуть сему последнему сердечному упражнению и иметь в сердце это одно дело молитвы, безвидно, не воображенно, пока оно согреет сердце наше и распалит его до неизреченной любви ко Господу. Тем, которые еще не имеют действия молитвы, надо много молитвословить, и даже без меры, чтобы непрестанно быть в этом много-молитвословии и разномолитвии, пока от такого преболезненного труда молитвенного разогреется сердце и начнется в нем действие молитвы. Кто же вкусит, наконец, этой благодати, тому надо молитвословить в меру, а больше пребывать в «умной молитве», как заповедали отцы» (Добротолюбие. Т. I).

Вот благодатное средство к оживотворению нашей умерщвленной души, средство божественно простое, доступное всякому и удобоисполнимое. Из всех великих и богатых даров Господних, данных бедному грешному творению человеческому, порабощенному демонами, [но] данных в таинстве святого Боговоплощения и спасающих нас от этого порабощения, это последний, величественный и совершенный дар совершенного Бога – спасаться непрестанным призыванием имени Его.

А это и значит – молиться молитвой Иисусовой.

«Моление молитвой Иисусовой есть установление Божественное. Установлено оно не через посредство пророка, не через посредство апостола, не через посредство Ангела, но установлено Самим Сыном Божиим и Богом», – говорит святитель Игнатий.

«После Тайной Вечери, между прочими возвышеннейшими окончательными заповеданиями и завещаниями, Господь Иисус Христос установил моление Его именем, дал этот способ моления как новый, необычный дар, дар цены безмерной. Апостолы уже знали отчасти силу имени Иисуса: они исцеляли им неисцелимые недуги, приводили в повиновение бесов, побеждали, связывали, прогоняли их.

Это могущественнейшее, чудное имя Господь повелевает употреблять в молитвах, обещая от Него особенную действенность для молитвы: если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю . [27] Ин. 14, 13–14.

Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите у Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна . [28] Ин. 16, 23–24.

О, какой это дар! Он – залог нескончаемых, бессмертных благ! Он истек из уст Неограниченного Бога, облекшегося в ограниченное человечество, нарекшегося именем человеческим – Спаситель.

Имя по наружности своей ограниченное, но изображающее собою предмет неограниченный – Бога, заимствующее из Него неограниченное Божеское достоинство, Божеские свойства и силу.

Податель бесценного нетленного дара! Как нам, ничтожным, бренным, грешным, понять этот дар? Не способны на это ни руки наши, ни ум, ни сердце. Ты научи нас познать по возможности нашей и величие дара, и значение его, и способ принятия, и способ употребления, чтобы не приступить нам к дару погрешительно, чтобы не подвергнуться казни за безрассудство и дерзость, чтобы за правильное познание и употребление дара принять от Тебя другие дары, Тобою обоснованные, Тебе Единому известные» (святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. Т. II).

«Итак, с верою призвав сие спасительное имя, досточтимое и страшное для всякой твари, которое паче всякого имени, и мы, недостойные, смело подымем, с помощью Его, ветрила настоящего слова и начнем простираться в предняя [29] Ср. Флп. 3, 13. » (святой Каллист).

«Собравши все в себе и очистив ум – услышьте величие таинства!» – так восклицает божественный и святой Григорий Палама, уясняя учение о «трезвении», или об «умном делании». Поистине, святоотеческое учение о «трезвении», об опытном богопознании есть величественное таинство. И наука об этом божественном предмете у святых отцов стройна и преславна, достойна чести ума бесплотных Ангелов, потому и названа богомудрыми отцами «наукой из наук», «художеством из художеств» и таинством.

Около сорока святых отцов в «Добротолюбии» изъясняют это учение о сем мысленном делании, о житии невещественных горних умов, желая сделать его более доступным для нашего вещественного плотского понимания. И все же оно остается прикровенным, недоступным для мудрых и разумных , [30] Мф. 11, 25. пребывающих в житии плотском, вещественном. Только в процессе внутреннего отрешения от вещественного, плотского бытия, в слезном труде молитвенного опыта постепенно раскрывается его сокровенный смысл, исполненный потрясающего божественного величия.

Сокровенный смысл «трезвения» и «умного делания» настолько величественен, что слуху и разуму, «мудрецам» от внешнего книжного богословия совершенно недоступен. Ибо «внешним», поглощенным вещественными, плотскими интересами, и не дано знать этих скрытых духовных тайн Царствия Божия. Живущим по плоти и не отрешенным от плотского мудрования, то есть от плотского жития, духовное, ангельское житие и разумение не воспринимается ни разумом, ни чувством. Оно органически недоступно для них так же, как для сознания минерала недоступно понятие о жизни цветка. Для этого нужно пройти через чудо: камню превратиться в цветок, а человеку – из телесного, или плотского, возродиться в духовного, пройти через божественную купель духовного возрождения. Только тогда душа входит в сокровенное таинство «умного делания», или «трезвения».

Об этом самом предмете и вел беседу Спаситель с мудрым еврейским богословом Никодимом, не разумевшим сего таинства. [31] См. Ин. 3, 3–5. Ибо внешнему, книжному богословию жизнь духа недоступна. Внешнее богословие о вещах внутренних, духовных составляет и понятие внешнее. Речений Слова, словес Духа ученый разум, наученный от книги, не слышит и не разумеет. «Рацио» [32] «Рацио» (лат. ratio – разум) – имеются в виду люди, признающие разум основой познания и поведения человека. – Ред. духовного сознания не воспринимает.