Галина Пыльнева - Чудо исповеди. Непридуманные рассказы

Вера Тимофеевна вернулась в Москву с новой мукой в сердце. «Мысль, что я сама-то не стоила лучшего священника, мне тогда в голову не приходила, к себе я была снисходительна, а к нему требовательна».

После этого здоровье ее пошло на убыль. «Доктора послали за границу, оттуда отправили обратно, находя положение безнадежным», – пишет она. Исцелил Веру Тимофеевну отец Иоанн Кронштадтский, к которому она обратилась по совету близких.

«Вскоре после моего возрождения и знакомства с Батюшкой, как-то неожиданно для меня самой воскресла в памяти фигура немощного священника из Т. “Вот бы свести его с Батюшкой, – пришло мне на ум, – авось и его исцелит Господь за праведные молитвы Своего служителя. Может, только для этого и скрестились на мгновенье наши пути”. Мысли эти все чаще и неотступнее меня преследовали, и я, наконец, решилась написать без всяких обиняков. “Вы свет мира и соль земли, – писала я, – а как-то светите вы? В какой соблазн вводите вашу паству, оскорбляя Бога, пренебрегая интересами вверенного вам стада? Приезжайте непременно, доверьте вашу немощную душу Батюшке о. Иоанну, за его молитвы исцелеете”.

“Не могу обращаться к другим в деле, где сам себе помочь должен”, – ответил он.

Но я не унималась. Внутренний голос убеждал меня настаивать, и я снова написала и назначила даже день приезда, обещая, что служить он будет совместно с Батюшкой, которого уже просила усердно молиться о погибающей его душе. И когда наступил день, мною назначенный для приезда, я впала в безграничное волнение.

Прошло утро в ожидании тщетном, и я, разочарованная, ушла из дома по делам. Каков же был мой восторг, когда по возвращении узнала от швейцара, что приезжий священник меня ждет. На крыльях радости влетела я в квартиру. Навстречу мне поднялась знакомая фигура отца Сергия, но до того зловещая, мрачная, что от страха сжалось сердце мое.

– Ну вот я приехал, сам не знаю, зачем, – начал он не здороваясь и не благословляя.

– Ну и слава Богу! – воскликнула я. – Сейчас поедем разыскивать отца Иоанна.

– Да нет, не надо, – перебил он меня, – чего спешить, может, и не стоит никого тревожить, и так обойдется дело. А все же странные вещи случились с тех пор, как получил я ваше письмо. Прежде всего, то была первая ночь за 25 лет, что я заснул и не просыпался, а то, и не поверите, какая мука! Проснешься с двух часов ночи – и тянет пить, а я уж как ни грешен, а пьяный не служил, не оскорблял Бога хоть этим… а тут утром трезвый встал, прямо самому себе на удивление. А затем думаю: как же ехать, денег нет даже копейки лишней. Взмолилась тут жена, говорит: “Достанем!” Нет, говорю, в долги не полезу, а сам рад, что помеха нашлась: да вдруг, откуда ни возьмись, пришли жене деньги после покойного митрополита Московского – 200 рублей; он ей был родственник, отговорки и нет. Смотрю, на счастье, новая помеха – юбилей 200-летний город справляет, меня архиерей как заслуженного протоиерея назначил в сослужение – вот, думаю, и не пустят, опять слава Богу! А все для очистки совести пошел проситься. “Хочу, мол, в Кронштадт ехать, такого-то числа служить буду с о. Иоанном”, – а сам внутри себя посмеиваюсь: “Как же, пустят тебя!” А архиерей-то был почитателем Батюшки. А тут уж и последнее чудо свершилось. “Такого счастья вас лишать, – сказал он, – поезжайте с Богом, да за меня, грешного, вместе с ним помолитесь”. Меня обыкновенно всегда провожают, один я ездить не могу, непременно напьюсь, ну и берегли от сраму-то, а тут некому было провожать, да и дорога стала бы в два раза дороже, вот и пустили меня на волю Божию – и что ж, доехал, хоть бы единую за дорогу-то выпил, но уж дольше, пожалуй, не стерпеть. Я ведь пью много, – понизил он голос до шепота, и лицо его стало ужасным, – мне ведь и бочки мало!

Я почувствовала, как дрожь меня всю охватила…

– Едемте скорее, Бог поможет, я верю, верю, верю, – твердила я в каком-то исступлении и больше всего боялась, чтобы как-нибудь он не отвертелся.

Был ноябрь, на улице гололед: ни в санях, ни на колесах не укрыться, пронзительный холодный ветер продувал насквозь. В легкой кофточке, почти замерзая, я о себе перестала думать, лишь бы удалось его сдать попечению родного Батюшки, лишь бы до него дотащить. Отец Сергий сидел и упорно молчал, изредка вздыхая, что-то бормоча. “Господи, сподоби узреть достойного слугу Твоего”, – удалось мне расслышать. Молилась я внутренне горячо и пламенно.

По приезде на вокзал я взяла билет для отца Сергия и, имея крайнюю необходимость вернуться домой, страшно боялась, что труд пропадет даром. Подвела я его к стоявшему на платформе образу и сказала:

– Клянитесь мне высоким достоинством священника, что Вы не убежите, что дождетесь

Батюшку, иначе я останусь, рискуя совсем заболеть.

– Даю вам страшную клятву перед лицом Бога, что я не уйду. Я уже поборол в себе желание бежать, ступайте с миром, – сказал он твердо и покойно.

Прошло целых три томительных дня, волнение мое возрастало, мне все мерещилось: либо он умер, либо убежал, невзирая на клятву. Наконец, на третий день вечером раздался звонок. Мое сердце затрепетало, и я, опередив прислугу, бросилась к входной двери. У ней стоял весь сияющий, лучезарный отец Сергий. Истово помолившись на образ, благословив меня, он глубоко посмотрел мне в глаза: “Если бы я не был священник и протоиерей, поклонился бы я тебе в ноги и целовал бы за то, что ты для меня сделала”…

И рассказал мне, как ехал с Батюшкой в купе, как тот вспомнил, что уже о нем молился. Картина отбытия поезда, толпа бегущих сзади людей, бросание записок с мольбой помолиться – все это уже с самого начала поразило своей необычайностью впечатление его; он сразу понял и взвесил, какую силу имеет истинный священник Господа Бога и каким он должен быть.

О. Иоанн молчал: молился и дремал. На пароходе он неожиданно взял отца Сергия за руку и повел его к носу парохода. Публика попряталась в каютах, так как необычайной силы ветер бушевал. Палуба была пуста. Отец Сергий, ухватившись за протянутый канат и нахлобучив шапку, едва пробирался за Батюшкой, который шел впереди свободно, без шапки, с развевающимися волосами, в распахнутой шубе. “Ну вот, отец протоиерей, – сказал он, останавливаясь, – Бог, очистительная стихия и я – слушаем тебя”.

Вскоре после этого события отец Сергий заболел гнойным плевритом, и случилось, что в это самое время проезжал отец Иоанн город Т. ко мне в имение. Я просила его усердно навестить болящего.

“Болезнь твоя очистительная, – сказал Батюшка, – ею Господь и немощь твою всю очистит”. И встал отец Сергий после болезни духовно здоровым, прожил после того еще 10 лет, возрастая и укрепляясь духом, и умер, горячо оплаканный безгранично его любившим приходом и семьей».