Монахиня Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспомининия об иеросхимонахе Алексии

Виталию. «Хватит, хватит, – говорит, – мы не дотащим». В общем, обеспечил как нужно. На этом мы с отцом Виталием и расстались. В следующий раз встретились уже на Кавказе».

Девять лет так прожил отец Мардарий. Незадолго до закрытия Киево-Печерской лавры его рукоположили в иеромонахи. Вспоминал, что «особисты» сильно притесняли. Устраивали гонения, как на келейника владыки.

Вот прощальная характеристика от владыки Нестора: «Отец Мардарий – смиренный, воздержанный, со всеми уживчивый благочестивый подвижник».

Наконец, и отец Мардарий после закрытия лавры получил благословение на свое сокровенное желание ехать на Кавказ, в пустыню.

В горах Абхазии, где подвизался отец Мардарий, пустынножители появились давно. «Огромные горы, – пишет один современный исследователь, – среди которых человек кажется таким ничтожно маленьким, молча взирающие на проносящиеся мимо них столетия, возникающие и бесследно исчезающие города, племена и целые государства. И ничто не оставляет на них следа. Абсолютное, с трудом понимаемое не испытавшими его, белое безмолвие горных вершин, и тут же покрытые густыми лесами огромные долины и ущелья без всяких признаков обитания человека, настоящие пустыни, где легко можно затеряться, уйти из мира».

В начале шестидесятых при Хрущёве наступила новая волна гонений против Церкви и верующих. В массовом порядке закрывались храмы и монастыри. Предъявлялись требования по сокращению монастырских штатов, ограничению прописки иногородних. Иноки и послушники, оставшиеся вне стен обителей, вставали перед выбором: либо жить в миру на нелегальном, гонимом положении, либо скрываться в удаленных местах от преследований. Наличие на Кавказе тайной монашеской жизни и опытных наставников притягивало гонимых. В горах вновь растет число скитов и келий. Монашеские общины обосновываются в Цебельде, Азанте, Амткеле, Двуречье, Псху и других местах.

Когда батюшка приехал в Сухуми, то не сразу пошел в пустыню, потому что услышал, что уже лет десять в подвале одного погреба подвизается у благочестивых матушек в полной темноте один затворник Александр. И только ночью выходит погулять. Никто из соседей даже не знал об этом. Время было такое.

Отец Мардарий узнал, где он живет, и поехал к нему. Поселился рядом. Матушки нашли для него полуподвальную комнатку, и он там целый год жил в затворе, испытывая себя. Никуда не выходил, только ночью гулял по палисаднику.

Из затворнической жизни у матушек отец Мардарий рассказал один случай: «Слышу, одна матушка криком кричит, как будто режут». Что такое?! Прибегаю. А она пальцем себе глаз выдавливает! «Ты что делаешь?!» – «Вот, в Евангелии написано, что если глаз тебя искушает, то лучше вырви его!»

Ну, я ее вразумил. Но глаз у нее так и остался немного поврежденным.

Вскоре скончался затворник Александр. В еде он был неприхотливым, а тут попросил матушку, чтобы она напекла пирожков на завтра. Она напекла, а он уже умер. Как раз ему на поминки. Наверное, предвидел свою кончину.

Батюшка год пожил затворником у матушек, потом решил ехать в горы. А кто идет в пустыню, должен обязательно обращаться к отцу Серафиму (Романцову).

– Увидел я старца. Побеседовали мы с ним, и он сказал:

– Ну, хорошо. Направляю тебя к отцу Кассиану, он там главный, чтоб тебя приняли…

Там в горах жили отцы Кассиан, Меркурий, Виталий, Ахила.

И как раз проводник попадается. Батюшка Серафим говорит:

– Вот тут люди идут на озеро, иди с ними к матушке Ангелине. А туда уже приходят с гор братия. Там и встретишься с ними. Пришли мы на озеро. Как раз Петровым постом, перед праздником Петра и Павла. Кончился пост. Я там матушке Ангелине с огородом помогаю, и вот спускаются отец Пимен, отец Кассиан, отец Меркурий.

– Кто ты? Откуда?

– Вот так, – говорю, – иеромонах Мардарий из Киево-Печерской лавры.

Братия меня встретили, обрадовались, подумали, что я с ними буду жить. Но я сказал, что желаю одиночества. Мне было благословение на уединение по преподобному Иоанну Лествичнику. Когда я еще в монастыре жил, то такие помыслы были: «Вот, если бы закрыли монастырь (Господи, прости!), то я бы сейчас же на Кавказ, в горы на уединение». Я прочитал «Добротолюбие» несколько раз и начитался там про безмолвие.

Безмолвие есть непрерывная служба Богу и предстояние пред Ним. Память Иисусова да соединится с дыханием твоим; и тогда познаешь пользу безмолвия.

– Ну ладно, ладно. Есть у нас пустая келья, туда тебя отведем. А когда нужно будет исповедаться, послужить, мы за тобой придем, – так решили братия.

– Хорошо, я не против.

Каждый из поселившихся в горах монахов, по словам отца Мардария, был по своему интересен и угоден Богу. У каждого, безусловно, была своя неповторимая судьба, свой крест. Целое братство. Все они жили недалеко друг от друга. И отец Виталий тоже там жил. Ему сказали, что отец Мардарий приехал, и вот мы с ним увиделись. Радости-то было! Он упал мне в ноги. Я смутился.

– Что ты, что ты, отец Виталий?!

– Отец Мардарий… Сколько лет мы с тобой не виделись. Говорю:

– Отец Виталий, дорогой. Лавру нашу закрыли, я теперь навсегда сюда приехал. Есть благословение жить здесь. И батюшка Серафим благословил.

– О, хорошо, хорошо!

И я сразу пошел в уединение. Так год или два прожил. И вот однажды, примерно в 1965 году братия приходят ко мне, зовут:

– Отец Мардарий, на Троицу на службу приходи. Сначала я ведь не служил, жил в той пустой келье, где они показали. Год, второй. А они видят, что никого нет. Отец Варсонофий отказывается служить, отец Амвросий куда-то ушел, батюшка Анемподист не хочет. Тут отец Виталий и отец Ахила за мной и пришли.

А у отца Виталия в то время такая скорбь была. Он инок был, а монашеский постриг батюшка Серафим никак ему не давал: «Даже и не спрашивай! Я знаю, когда тебя постричь, и не подходи».

Как же бедный отец Виталий скорбел! Ко всему прочему, незадолго до Троицы, с ним случилась беда. Он пошел в селение, а речка уже поднялась, потому что наступил летний сезон. Перед Троицей как раз снег в горах тает. Надо переходить вброд, а там воды по пояс, а он еще с ношей. Как до середины реки дошел, так его течением и понесло. «Господи, погибаю!!! Матерь Божия, спаси меня!!!»

А вода его крутит. Рядом никого нет. Один. Он к берегу. Рюкзак, чтобы не тянул, как-то сбросил. Рюкзак унесло. А он с Божьей помощью выкарабкался чудом. «Ой, слава Богу, живой еще остался! Ну, теперь все. Теперь, батюшка, как хочешь, а я монашество буду принимать. Хочу умереть монахом».