Авва Дорофей - Душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка

Итак, через сокрушение сердечное человек делается послушным заповедям, освобождается от зла, приобретает добродетели и притом восходит в покой свой. Зная это, и святые всячески старались смиренной жизнью соединить себя с Богом. Ибо были некоторые боголюбивые люди, которые по святом крещении не только пресекли действия страстей, но восхотели победить и самые страсти и быть бесстрастными, каковы были святые Антоний и Пахомий и прочие богоносные отцы. Они имели благое намерение очистить самих себя, как говорит апостол, от всяких скверны плоти и духа (2 Кор. 7:1), ибо знали, что сохранением заповедей, как мы уже сказали, очищается душа, и, так сказать, очищается ум, и прозревает, и приходит в естественное состояние; ибо заповедь Господня светла, просвещающая очи (Пс. 18: 9). Они поняли, что, находясь в мире, не могут удобно совершать добродетели, и измыслили себе особенный образ жизни, особенный порядок провождения времени, особенный образ действования, – словом, монашеское житие, и начали убегать от мира и жить в пустынях, [подвизаясь] в постах, в бдениях, спали на голой земле и [терпели] другое злострадание, совершенно отрекались от отечества и сродников, имений и приобретений – одним словом, распяли себя миру. И не только сохранили заповеди, но и принесли Богу дары. И объясню вам, как они это сделали.

Заповеди [Христовы] даны всем христианам, и всякий христианин обязан исполнять их; они, так сказать, дань, должная царю. И кто, отрекающийся давать дани царю, избег бы наказания? Но есть в мире великие и знатные люди, которые не только дают дани царю, но приносят ему и дары. Таковые сподобляются великой чести, великих наград и достоинств. Так и отцы: они не только сохранили заповеди, но и принесли Богу дары. Дары же сии суть девство и нестяжание. Это не заповеди, но дары. Ибо нигде не сказано в Писании: не бери жены, не имей детей. Так же и Христос, говоря: продаждь имение твое (Мф. 19: 21), не дал этим заповеди; но, когда приступил к нему законник и сказал: Учителю благий, что благо сотворю, да имам живот вечный, [Христос] отвечал: «Ты знаешь заповеди: не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй на ближнего своего и проч.». Когда же тот сказал: вся сия сохраних от юности моея, Господь присовокупил: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим и проч. (Мф. 19:20–21). Он не сказал: «Продай имение твое», как бы повелевая, но советуя, ибо слова: аще хощеши – не суть слова повелевающего, но советующего.

Итак, как мы сказали, отцы принесли Богу, вместе с иными добродетелями, и дары: девство и нестяжание. И, как мы упомянули прежде, распяли себе мир. Но потом подвизались распять и себя миру, как говорит апостол: мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6: 14). Какое же между этим различие? Как мир распинается человеку и человек – миру? Когда человек отрекается от мира и делается иноком: оставляет родителей, имения, приобретения, торговлю, даяние [другим] и приятие [от них] – тогда распинается ему мир, ибо он отверг его. Это и значат слова апостола: мне мир распяся. Потом он прибавляет: и аз миру. Как же человек распинается миру? Когда, освободившись от внешних вещей, он подвизается и против самых услаждений, или против самого вожделения вещей и против своих пожеланий, и умертвит свои страсти, тогда и сам он распинается миру и сподобляется сказать с апостолом: мне мир распяся, и аз миру.

Отцы наши, как мы сказали, распяв себе мир, предались подвигам и распяли и себя миру. А мы думаем, что распяли себе мир потому только, что оставили его и пришли в монастырь. Себя же не хотим распять миру, ибо любим еще наслаждения его, имеем еще пристрастие к снедям, к одеждам. Если у нас есть какие-нибудь хорошие рабочие орудия, то мы пристрастны и к ним и позволяем какому-нибудь ничтожному орудию произвести в нас оное [мирское пристрастие], как сказал авва Зосима. Мы думаем, что, вышедши из мира и придя в монастырь, оставили все мирское; но [и здесь] ради ничтожных вещей исполняем пристрастия [мирские]. Это происходит с нами от многого неразумия нашего, что, оставив великие и многоценные вещи, мы посредством каких-нибудь ничтожных исполняем страсти наши. Ибо каждый из нас оставил то, что имел: имевший великое оставил великое, и имевший что-нибудь, и тот оставил, что имел, каждый по силе своей. И, приходя в монастырь, как я сказал, маловажными вещами исполняем пристрастие наше. Однако мы не должны так делать – но как мы отреклись от мира и вещей его, так должны отречься и от самого пристрастия к вещам и знать, в чем состоит сие отречение, и зачем мы пришли в монастырь, и что значит одеяние, в которое мы облеклись; должны сообразоваться с ним и подвизаться подобно отцам нашим.

Одеяние, которое мы носим, состоит из мантии, не имеющей рукавов, кожаного пояса, аналава и куколя, а [все] это суть символы. И мы должны знать, что означают символы одеяния нашего. Итак, для чего мы носим мантию, не имеющую рукавов? Между тем как все другие имеют рукава, мы почему не имеем их? Рукава суть подобие рук, а руки принимаются для обозначения действия. Итак, когда приходит нам помысл сделать что-либо руками ветхого нашего человека, как, например, украсть или ударить и вообще сделать руками нашими какой-либо грех, то мы должны обратить внимание на одеяние наше и вспомнить, что не имеем рукавов, т. е. не имеем рук, чтобы сделать какое-либо дело ветхого человека. Притом мантия наша имеет и некоторый знак багряного цвета. Что же значит сей багряный знак? Каждый царский воин имеет на своей епанче багряницу. Ибо, так как царь носит багряную одежду, то и все воины его нашивают на епанчи свои багряницу, т. е. отличие царское, чтобы по этому узнавали их, что они принадлежат царю и ему служат. Так и мы носим багряный знак на мантии нашей, показывая, что мы стали воинами Христовыми и что обязаны терпеть все страдания, какие Он претерпел за нас. Ибо когда Владыка наш страдал, то Он был одет в багряную ризу, во-первых, как царь – ибо Он есть Царь царствующих и Господь господствующих; потом же и как поруганный оными нечестивыми людьми. Так и мы, имея багряный знак, даем обет, как я сказал, переносить все страдания Его. И как воин не должен оставлять службы своей для того, чтобы сделаться земледельцем или купцом, ибо иначе он лишится своего сана, как говорит апостол: никтоже (бо) воин бывая обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет (2 Тим. 2: 4.). Так и мы должны подвизаться, и не заботиться ни о чем мирском, и служить единому Богу, чтобы, как сказано, быть девою, прилежно занятою своим делом и безмолвною (см. 2 Кор. 11:2).

Есть у нас и пояс. Для чего же мы носим его? Пояс, который мы носим, есть символ, во-первых, того, что мы готовы на дело: ибо каждый, желающий что-либо делать сперва опоясывается и потом начинает дело, как и Господь говорит: да будут чресла ваша препоясана (Лк. 12: 35); во-вторых, для того, что, как пояс взят от мертвого тела, так и мы должны умертвить похоть нашу: ибо пояс носится на чреслах наших, где находятся и почки, в которых, как говорят, заключается похотная часть души, и сие то есть сказанное апостолом: Умертвите… уды ваша, яже на земли: блуд, нечистоту, и проч. (Кол. 3: 5).