Анна Маркова - Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Большое внимание в семействе Брянчаниновых уделялось образованию. Ежедневно лихая тройка привозила из Вологды и отвозила обратно лучших учителей семинарии и гимназии. Кроме общеобразовательных наук детям преподавали музыку, живопись, особое внимание уделялось языкам благодаря такому домашнему преподаванию святитель Игнатий в совершенстве овладел французским, немецким, итальянским языками, а также латынью и древнегреческим.

Вообще Митенька отличался и даровитостью, и усердием в учебе. Как старший брат, он помогал и младшим в их учебных занятиях. Помогал он им и советами в житейских делах. Однако самому ему не с кем было посоветоваться, некому открыть душу.

Рано начав размышлять над многими явлениями окружающей его жизни, Митенька не смог найти в родительском доме собеседников, готовых разделить его мысли. Это привело к тому, что он стал стремиться к уединению, проводя много времени на природе. По воспоминаниям родственников, «он любил природу какой-то особенной, недетской любовью и находил удовлетворение в общении с нею».

Так в родительском доме прошли первые пятнадцать лет жизни Дмитрия Брянчанинова.

В конце лета 1822 года Александр Семенович Брянчанинов повез своего старшего сына в Санкт-Петербург, чтобы определить его в Военное инженерное училище. Дмитрию Брянчанинову в то время шел шестнадцатый год. Впоследствии святитель Игнатий рассказывал, что, когда они проезжали около Шлиссельбурга, Александр Семенович внезапно обратился к сыну с вопросом: «Куда бы ты хотел поступить на службу?» Дмитрий был поражен такой откровенностью отца, решил не скрывать своей сердечной тайны и, испросив обещания не сердиться, если ответ не понравится, решительно сказал, что желает идти в монахи и что из всех видов службы он предпочитает службу Царю Небесному. Однако Александр Семенович не обратил серьезного внимания на слова сына, посчитав такой ответ просто мальчишеством.

Экзамены в Главное инженерное училище Дмитрий выдержал блестяще (при конкурсе более, чем четыре человека на место), он был единственный принят сразу во второй класс.

Благообразная наружность Дмитрия Брянчанинова, серьезность и благородство его манер, а также отличная успеваемость сразу же обратили на него внимание главы инженерного училища, генерал-инспектора, великого князя Николая Павловича будущего императора. Однажды великий князь приказал Брянчанинову явиться в Аничковский дворец, где представил его своей супруге Александре Федоровне, рекомендовав Брянчанинова, как отлично приготовленного не только к наукам, требуемым в инженерном училище, но знающего даже латинский и греческий языки. После этого юнкер Брянчанинов считался пансионером великой княгини Александры Федоровны.

Одновременно с учебой Дмитрий Брянчанинов стал бывать в обществе. Родственные связи и незаурядные способности открыли ему доступ во многие великосветские дома. Он был радушно принят в доме президента Академии Художеств и члена Государственного Совета Алексея Николаевича Оленина, бывая у которого Дмитрий Брянчанинов имел возможность познакомиться со многими знаменитостями того времени.

Но ни учеба, ни возможность вращаться в светском обществе не удовлетворяли юношу, по его собственным словам, «какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыносимая по Боге». Тогда он вновь обращается к вере.

Однако в тогдашнем великосветском Петербурге практически невозможно было сохранить детскую веру – вокруг процветало множество религиозных систем и мистических течений. Как вспоминал он впоследствии, «Ах, в каком тяжком недоумении плавала душа моя! Как томилась ужасно! Какие на нее восставали волны сомнений, рождавшиеся от недоверчивости к себе, от недоверчивости ко всему, что шумело, вопияло вокруг меня, – от незнания, неведения истины».

В это время Дмитрию Брянчанинову приходит мысль, которую он принял за откровение Божие – изучить веру в писаниях святых отцов. Отныне все свое свободное время он посвящает изучению святоотеческих творений.

Духовные искания Дмитрия нашли отклик у его однокурсника Михаила Чихачева, происходившего из дворян Псковской губернии. Несмотря на то, что Чихачев был совершенно иного характера – весельчак и говорун. Их дружба началась с одного поразительного случая. Однажды Дмитрий Брянчанинов прервал веселую болтовню Чихачева, сказав ему: «Будь ты христианином!» На это Михаил Чихачев ответил: «Я никогда не был татарином». Но Брянчанинов пояснил свой призыв: «Надо это слово исполнять делом и углубиться поприлежнее в него».

Чихачев не обиделся, напротив, он с радостью принял духовное руководство товарища. С этих пор они оба стали осуществлять жизнь во Христе: вместе они усердно посещают храм, еженедельно стараясь исповедоваться и причаститься. Но их духовный настрой не встретил понимания у духовника инженерного училища, протоиерея Алексея Малова. Услышав на исповеди, что юнкера томимы многими «греховными помыслами», он заявил училищному начальству, что они имеют противоправительственные «политические замыслы». В результате им обоим – и Брянчанинову, и Чихачеву пришлось повторять свою исповедь перед начальником училища, лютеранином, генералом Сиверсом. Несмотря на то, что внешне эта история закончилась благополучно, Дмитрий Брянчанинов был так потрясен всем происшедшим, что серьезно заболел и слег в постель.

После этого юные подвижники обратились за духовным руководством к монахам Валаамского подворья. Наученные горьким опытом, они тщательно скрывали это и от училищного духовника, и от начальства. Однако в скором времени иноки Валаамского подворья поняли, что они не могут удовлетворить высокие духовные запросы двух юнкеров. Тогда один из монахов, о. Серафим, сказал Дмитрию Брянчанинову: «Дмитрий Александрович, что вы ходите сюда? Здесь вы не успокоите вашей души, а если угодно, есть в Невском монастыре ученики отца Леонида (преподобного Льва Оптинского), старцы опытные, получившие монашеское устроение от учеников старца Паисия Молдаванского (преподобного Паисия Величковского), идите к ним, они вам лучше покажут этот путь».

Действительно, в Александро-Невской Лавре юноши нашли настоящих духовных руководителей: лаврского духовника о. Афанасия, монахов Аарона, Харитона, Иоанникия. Они советовались с этими иноками, как с духовными отцами, обо всем, что касается внутреннего монашеского делания, исповедовали свои помыслы, учились, как охранять себя от страстей, греховных навыков и преткновений, какими руководствоваться книгами из писаний святых отцов и тому подобное. Часто Дмитрий Брянчанинов удивлял подвижников своими вопросами, которые касались таких сторон жизни духовной, какие свидетельствуют о довольно зрелом духовном возрасте.