М. Соловьев - Святая Земля и Императорское Православное Палестинское Общество

И вопрос не только и не столько в том, где искать России себе союзников. Вопрос – в верности вселенскому сознанию, в понимании русского православного присутствия в мире как служения Церкви Христовой.

Именно об этом – главный пафос писаний «страстного и многомятежного» Михаила Соловьева.

«В нашу историческую эпоху крепкое национальное сознание не служит помехой широкому культурному общению между народностями, и это не может не отражаться и на церковной жизни. Индивидуализация самостоятельных Церквей нимало не препятствует им сознавать свое вселенское единство и укрепить его более деятельным духовным общением. Велики силы Запада, но не в первый раз Восток склоняет пред ними голову, а между тем остается самим собой, не поступаясь своими вековечными духовными особенностями, стряхивая порабощение Западу при первом удобном случае.

На страже духовного единства Востока стоит Россия. Панславизмом далеко не исчерпывается ее задача, и панславизм в Палестине невообразимая нелепость. Точно также и панэллинизм – праздная мечта археологического свойства. Церковь выросла из рамок греческой национальности и восприяла более одухотворенный тип целокупности, приближаясь к тому, в котором всяческая и во всех Христос. Противодействие греческим притязаниям, образование туземных Церквей в крепком, но свободном взаимном общении, составляют историческую задачу текущей церковной жизни. Единственно при осуществлении ее привлекутся к воссоединению со Вселенскою Церковью шесть миллионов туземных инославных христиан Азии и Африки. И если только Русской Церкви, русскому народу – богоносцу, по выражению Достоевского, и русскому государству доступна деятельная и решающая роль в этом святом и великом деле, то единственным местом, где сходятся все узлы мировой задачи этой, может быть только Иерусалим».

1 Καρολίδης Π. Περί της ενεστώσης θέσεως των πραγμάτων εν τη Ορθοδόξω Εκκλησία και τω πατριαρχικώ θρόνω της Αγίας Πόλεως Ιερουσαλήμ // Ελληνισμός. Νοέμβριος 1899, σσ. 481–496; Δεκέμβριος 1899, σσ. 529–542. Цит. по русскому переводу: Каролид П. О современном положении Православной Церкви и Патриархии святого града Иерусалима. СПб., 1902. С. 39.

2 Αναστασόπουλος Δ. Πανσλαβισταί, ‘οι μεγάλοι ’εχθροί τού Γένους. Άθήνα. 1906 (Панслависты, великие враги греческой нации). С. 149–154. Цит. по: Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. 1882–1914. A Study of Religious and Educational Enterprise. Thessaloniki, 1963. P. 192.

3 Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. P. 191–192, 207.

4 Никодим (Ротов), митр. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Серпухов, 1997. С. 238. Ср. Киприан (Керн), архим. Отец Антонин (Капустин), архимандрит и начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Белград, 1934. Цит. по 2-му изд.: М., 2005. С. 181–182.

5 Хитрово В.Н. Собрание сочинений и писем. Т 3. Из эпистолярного наследия. М.-СПб., 2012. С. 296.

6 Соловьев М.П. Отзыв русского паломника о Бейрутских женских школах Общества // СИППО. 1892. Т. 3, февраль. С. 39–40; Святая Земля и Россия. (Речь при торжественном открытии Калужского отдела ИППО 10 апреля 1894 г.) // СИППО. 1894. Т 5, июнь. С. 257–287; Барград // СИППО. 1900. Т. 11, январь-февраль. С. 18–37 и др.

7 См., напр.: Соловьев М.П. Панорама Палестины в Петербурге [Выставка фотографий ИППО] // Московские ведомости. 1892, 3 марта. № 62; Апология святогробцев // Московские Ведомости. 1892, 13 марта, № 72–73; Императорское Православное Палестинское Общество в 1895 г. // Московские Ведомости. 1896. № 75, 105.

8 Соловьев М.П. Святая Земля и ИППО. М., 1891; изд. 2. СПб., 1895; Он же. Святая Земля и Россия. СПб., 1894; Он же. По Святой Земле. С рисунками в тексте. СПб., 1897. 342 с.

9 Из письма члена Совета ИППО Н.М. Аничкова к помощнику Председателя Общества М.П.Степанову. С.-Петербург, 28 января 1899 г. // Цит. по: Дмитриевский А. А. Н.М. Аничков. (Некролог). СПб., 1916. С. 18.

10 Доклад секретаря ИППО В. Н. Хитрово на общем собрании Общества 8 апреля 1901 г. // В. Н. Хитрово. Собрание сочинений и писем. Т 3. Из эпистолярного наследия. М.-СПб., 2012. С. 296–297. И противоположнея оценка: «Со вздохом облегчения его смерть была воспринята в греческих кругах» (Stavrou Th.G. Russian Interests in Palestine. P. 175).

11 Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. P. 146–147.

12 Id, с. 147, 158.

13 Μελέτιος (Μεταξάκης). Όρος καί η Ρωσσική πολιτική εν Ανατολή. Αθηνα, 1913. Текст цитируется по рукописному франццузскому переводу книги, сохранившемуся в Архиве внешней политики Российской Империи.

14 Goodrich-Freer A. Inner Jerusalem. London, 1904. P. 75. (Ставру Ф. Г. С. 190).

15 Ibid. Pp. 84–85.

Два течения ясно обозначаются в современной жизни русского общества. Одно отражает в себе западное масонство новейшего времени со всеми его оттенками, от умеренных конституционалистов, признающих народ источником государственной власти, игнорирующих церковь в государстве, до анархистов; другое движется историческими национальными началами православия, самодержавия и народности. Масонство и народность стоят в резком противоположении. Столкновение их, временный перевес одного над другим составляют причину колебаний в историческом развитии новой России. Могучий подъем национальных чувств в критические моменты, охватывающий глубочайшие слои народной массы, мог бы служить указателем, что не в масонстве лежит источник русской силы. Масонство в такие моменты примазывается к результатам национального движения и неминуемо искажает их. Продолжительная борьба этих двух направлений до сих пор, однако, не привела к решительному торжеству одного из них. Доселе продолжается принципиальный спор. До днесь не получили законного и обязательного преобладания в широкой государственной жизни те начала, которые открываются в верхних течениях нашей национальной истории. Многие не затронуты еще общественным сознанием и неоценены по достойнству.

К числу таких принадлежит отношение русского народа ко Святой Земле.

Паломничество процветало среди всех новокрещенных народов Европы в начале Средних Веков. Христианский Восток подавал тому пример.

Жития святых Восточной церкви указывают на частые путешествия в Святую Землю из Греции, Малой Азии и Египта. Иерусалим и тогда был живым центром общения всех христианских наций. Хождения во Святую Землю рано начались и в России. Пр. Феодосий Печерский в отрочестве увлекся караваном странников, проходивших в 1022 году чрез Курск в Иерусалим, и пытался уйти с ними из родительского дома. Калики перехожие по былинам восходят до времен Владимира Красна Солнышка. Его правнучка пр. Евфросиния, княжна Полоцкая, умирает во Святом Граде. Раньше ее, в начале XII века, Даниил игумен посещает святые места, встречает у Святого Гроба целую дружину русских поклонников «Новгородци, Киане, Кашкачи и инии мнозе» и оставляет важный и первый письменный отчет о Святой Земле. В 1200 году Новгородский епископ Антоний, описывая святыни Царьграда, упоминает о мощах русского пресвитера Леонтия и замечает: «той бо Леонтий трижды в Иерусалим пеш ходил». Сарацинское завоевание останавливает прилив паломников с Запада, а татарское иго задерживает хождение русских людей. Но в то время как с падением Латинского королевства западные народы навсегда вычеркивают паломничество из народной жизни, предоставляя этот подвиг или духовенству, или немногим из высших классов, у нас, после освобождения от татарской зависимости, стремление к святым местам просыпается в народе снова и с тех пор не прекращается, но возрастает с каждым веком, по мере усиления государственного значения России. Преодолевая невероятные препятствия в странах чуждых по языку, занятых злыми и фанатическими врагами христиан, наш серый люд с котомкой и посохом идет, пробираясь через Балканский полуостров, терпя всякие обиды и насилия, нередко застигаемый смертью от насилий и истощения, к заветным горам Иудеи. Иные избирали еще более трудный путь чрез Кавказ, Армению и Сирию. Хождение тянулось годами. Оно было действительно подвигом христианским и героическим. Благополучно возвратившийся был дорогим и почетным гостем в русском доме. Назидательный рассказ о чудной земле, каждая пядь которой освящена Богочеловеком и прославлена чудесами и подвигами мучеников и пустынножителей, зажигал сердца слушателей. Святая Русь напоялась дивными повествованиями. Сильные духом и верой брали страннический посох и шли плакать у Гроба Господня, возмущаться наглостью мусульман и давать знать угнетенному палестинскому христианству о далеком северном царстве, которое высоко держит крестное знамя и побеждает мусульманских государей. Эти простые люди сеяли в продолжение веков крепкие народные связи между русскими и восточными христианами в самом центре христианства. В то время как Великий Иоанн III браком с царевной Софией Палеолог, как единственный монарх, вступивший в родство с последнею греческою династией, принимал на себя наследство византийское, а его преемники шли далее, объявляя всему христианству, что Москва – третий Рим, то есть светская столица православного человечества, четвертому же не быть, народ давал такому теоретическому основоположению восточного вопроса духовную, внутреннюю основу, установляя живо общение религиозное и политическое с восточными христианами, духовенство потянулось за подаяниями для бедствующих восточных церквей; в сердцах простого люда, героически выдерживающего многовековые гонения мусульман затеплилась надежда на русских освободителей. Единственный на свете Православный Царь, радеющий о церкви, становился вместе с тем единственным законным Царем. Объединение восточных стран под властью турецкого султана в XVI веке, укрепляя древнее предание о единоначалии христианских царей на всем Востоке, должно было еще сильнее выставлять иноверных властителей турок как Божие наказание за грехи, как властителей незаконных, рано или поздно долженствующих уступить неправо захваченную власть настоящему наследнику христианских царей, а таким мог быть только далекий и могущественный Белый Царь. На него в тайне возлагают все свои надежды не только одни православные, но и отложившиеся от вселенского единства сирийцы, копты и абиссинцы: отпадая от церкви, они не столько побуждались к тому догматическими заблуждениями, сколько, а наверное даже более, желанием освободиться от греческих притеснений. Ни Сирия, ни Египет не достались бы так легко арабам, если бы не пришла к ним на помощь измена коренного сирийского и египетского населения, обольщенного лживыми обещаниями всяких льгот со стороны арабских завоевателей. Царство раздельшееся на ся не могло устоять. Разочарование не умедлило. Новое зло оказалось горшим. Но в годину испытаний не к грекам, а на Север устремились взоры восточных христиан. Как ни разногласят они между собою, в них живет доселе смутное сознание, что все они все-таки составляют нечто цельное и совершенно особое, столько же от мусульман, сколько от франков, христиан западных, в число которых не входят русские. Никогда ни копт, ни сириец, ни эфиоп не смешает москова с прочими франками. Если одряхлевшие ереси должны рухнуть и воспоследует наконец единение церковное, то на Востоке это может совершиться только через Россию. Но здесь вопрос церковный становится близким предвестником колоссального политического переворота на всем Востоке. Неразрывная, извечная связь церкви и государства в православном мире роковым образом и неизбежно соединяет вопрос о православии с вопросом восточным, то есть об изгнании халифа в Мекку или Медину.