Андрей Кострюков - Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции

Затем Махароблидзе поднял вопрос о подлинности указа. Несомненно, в условиях того времени этот вопрос могли задать себе многие. Однако докладчик сразу же отмел довод о подложности указа, ибо «подписи архиепископа Фаддея и делопроизводителя Нумерова, всем нам хорошо известные, исключают эту возможность». Махароблидзе отметает и возможность подделки, ибо «трудно симулировать и предложение Святейшего Патриарха, и самое определение Всероссийского Высшего Церковного Управления». Секретарь ВЦУ не скрывает того, что для него вопрос о подлинности указа решен. «Я лично, – заявляет он, – в подлинности указа не сомневаюсь» [258] ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 40. .

И все же вопрос не снимается – докладчику кажется странным, что этот указ не был опубликован в печати. Действительно, указ известен Церкви и выгоден для большевиков. Почему же они не опубликовали его? «Мы видим обратное, – говорит Махароблидзе, – об указе в печати ни в России, ни за рубежом – ни слова» [259] Там же. Действительно, об указе общественность узнала только в сентябре 1922 г., после того как Архиерейское совещание упразднило Заграничное ВЦУ. .

Странно, по мнению Махароблидзе, звучат и слова патриаршего предложения о том, что Карловацкий Собор не имеет канонического значения, а также слова указа, что церковно-канонического значения не имеют и послания Собора. По мнению докладчика, это безграмотно, так как каноническое значение имеют только постановления семи Вселенских и девяти Поместных Соборов. Сомнительно, чтобы Махароблидзе действительно считал такое софистическое утверждение истинным, но понять докладчика можно – им двигало желание во что бы то ни стало доказать, что указ появился под давлением большевиков.

Кроме того, Махароблидзе считает, что столь важное постановление следовало бы подписать не члену Синода, а самому Патриарху, да и направить его следовало бы в ВЦУ в виде Патриаршего указа.

Итак, с одной стороны, Махароблидзе заявил, что не сомневается в подлинности указа, с другой – заставил слушателей тут же усомниться в этом. Заинтриговав собравшихся, он оставил все высказанные им недоумения без ответа и больше к этому вопросу в своем докладе не возвращался.

Для Махароблидзе более важны другие вопросы и, прежде всего, вопрос о том, свободная ли воля Патриарха выразилась в нем. Как уже говорилось, Соединенное присутствие Российского Заграничного Синода и Церковного Совета в своем заседании 30 июня 1922 г. почти не уделило этому вопросу внимания. Теперь же этот момент становится для ВЦУ одним из основных. У Махароблидзе нет никаких сомнений, что указ дан под большевистским давлением. Главная причина тому – неожиданность, скоропалительность патриаршего постановления. Ведь о постановлениях Карловацкого Собора Патриарх был осведомлен, что следует из его писем митрополиту Евлогию, приводившихся выше. Ведь даже о самом незначительном своем недовольстве Патриарх вполне мог сообщить в одном из этих писем. Всего за три дня до написания Патриархом своего предложения Синоду о рассмотрении вопросов о Зарубежном ВЦУ и посланиях Карловацкого Собора, 7 апреля 1922 г., Первоиерарх направил митрополиту Евлогию письмо о положении Православия в Америке. В письме не содержалось никаких намеков на скорое упразднение Заграничного ВЦУ. А это странно, ибо такое решение не могло возникнуть неожиданно и должно было бы явиться плодом многодневных раздумий.

Махароблидзе в недоумении: «Пять месяцев таить в себе недовольство и молчать, а в это время писать сюда письма, говорить в них о Высшем Церковном Управлении, передавать поклоны митрополиту Антонию и ничего об этом не сказать даже за три дня до этого акта… Я не могу считать и не считаю Святейшего Патриарха Тихона способным на это. Если только предложение было свободным выражением его мнения, безусловно Святейший, если не в прежних или нарочитом для сего письмах, то в письме, писанном за три дня до сего акта, безусловно бы отметил бы свое недовольство или просил бы через митрополита Евлогия быть осторожным в церковной тактике, или аполитичными, тем более, что такому письму, как отвечающему желаниям большевиков, ничего не угрожало бы со стороны их цензуры» [260] ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 41–42. .

С этим доводом трудно не согласиться. В своих письмах митрополиту Евлогию 1921–1922 гг. Патриарх действительно не высказывал никакого недовольства зарубежными архипастырями. О том, что Патриарх Тихон благожелательно относился к Заграничному ВЦУ, свидетельствует и уже упоминавшееся послание к Патриарху Димитрию от 16 марта 1922 г. Махароблидзе отметил, что о послании «Чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим» Патриарх знал уже в декабре-январе, однако не прореагировал на него. Сами документы Карловацкого Собора, по мнению докладчика, могли попасть к Патриарху только через большевиков, ибо выписывать иностранные газеты в России запрещено, добыть их другим путем нельзя, а у Святейшего оказалось в руках сразу два номера – декабрьский и мартовский. Большевики, по мнению секретаря ВЦУ, стали оказывать давление на Патриарха после того, как начались проблемы на переговорах между СССР и Великобританией, проблемы, вызванные посланием Зарубежного ВЦУ к Генуэзской конференции.

Признак давления на Патриарха и в суровом тоне предложения, и в том, что первый пункт предложения вставлен искусственно. Махароблидзе уверен, что первый пункт патриаршего предложения – не что иное, как ответ на вопрос большевистского агента: «Признаете ли вы Карловацкий Собор?» Пункт третий предложения, где говорится об ответственности духовных лиц за свои выступления, также убеждает секретаря ВЦУ в том, что указ вынужденный. Здесь Махароблидзе упоминает сообщение профессора Н. Н. Глубоковского, имевшего сведения о том, что безбожники требовали от Патриарха не только упразднить заграничное ВЦУ, но и отлучить от Церкви митрополита Антония.

О давлении на Патриарха говорят и несуразности, содержащиеся в его предложении.

«Святейший Патриарх, – говорится в докладе, – не может не знать, что для судебного суждения нужен материал, а не одно газетное сообщение, а также – правильный суд. Суровый тон и заметная поспешность и необдуманность в составлении предложения показывают, что его писал человек несвободномыслящий. Этой поспешностью объясняю и то, что Патриарх цитирует лишний № «Нового Времени» от 4 декабря» [261] ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 44. .

Сравнивая патриаршее предложение Синоду и Высшему Церковному Совету от 10 апреля с постановлением Соединенного присутствия Синода и ВЦС от 5 мая, Махароблидзе обратил внимание на то, что странности, которые встречаются в предложении Патриарха, значительно сглажены в указе. В этом – одно из доказательств насилия над Патриархом: предложение Синоду и Высшему Церковному Совету он писал поспешно, а в коллегии все это было сглажено, отредактировано, причем сделано это было в пользу Заграничного ВЦУ [262] ГА РФ. Ф. 6343. Оп .1. Д. 4. Л. 44. .