Георгий Гупало - Оптина Пустынь. История обители и жизнеописания скитян

Между тем письма, о которых упоминает Филарет 18 апреля 1852 года, напечатаны были в Москве в 1851 году, а пропущены цензурой 24 июля 1850 года под заглавием: «Письма покойного миссионера архимандрита Макария», и фразы, приводимые Филаретом, напечатаны на следующих страницах:

1) «Святых, которые могут обрестись в числе проклятых» – ч. I. С. 86.

2) «Носом рассекать волны искушений» – ч. I. С. 16.

3) «Все наши» – ч. I. С. 25, 65.

4) «Винтальности» – ч. I. 47 С. 65.

Во втором издании 1860 года первая фраза «святых…» (С. 101) выброшена; вторая «носом…» (ч. I, С. 50) – тоже; третья «все наши» (ч. I. С. 58 и 86) – сокращена, и четвертая (ч. I. С. 75 и 86) – выброшена.

Между тем письма нашего старца иеромонаха Макария напечатаны в первый раз лишь в 1862 году. Митрополит же Филарет относился к старцу с глубоким почтением, как это доказывают его письма.

Архиепископ Савва, очевидно, смешал в своей памяти издание писем архимандрита Макария 1858 года. Притом к его ошибке послужило и название «Оптинский», которое имеют и Введенская Пустынь, и Болховский монастырь, в котором в последнее время был архимандрит Макарий.

Калужский епископ Григорий I управлял епархией по 3 марта 1828 года. После него хиротонисан в епископа Калужского Гавриил (Городков), управлявший епархиею до 16 августа 1831 года. С 9 сентября 1831 года по 5 сентября 1834 года управлял епископ Никанор, а 2 октября 1834 года вступил в управление епископ Николай.

Преосвященный Николай ввиду успеха духовной жизни братства Оптиной Пустыни признал полезным для прочих монастырей епархии поставлять оптинских монахов в начальники других, менее благоустроенных обителей. Так, в 1837 году иеромонаха Геронтия он назначил строителем Тихоновой Пустыни. В 1839 году иеродиакона Маркелла – казначеем той же Пустыни, а скитоначальника иеромонаха Антония – в настоятели Малоярославецкого монастыря. Такие перемещения, необходимые в порядке епархиального управления, между прочим породили в некоторых из братий Оптиной Пустыни мнение, что распоряжения владыки происходят будто бы от нерасположения к игумену о. Моисею. Еще более утвердились они в своем мнении, когда владыка, желая возвысить в Пустыни грамотность, стал делать при определении послушников экзамен им в чтении, пении и св. истории. Это показалось им, по их простоте, новым стеснением братии [23].

Но настоящие скорби о. Моисею пришли со стороны своих же послушников. Одну из таких скорбей причинило следующее обстоятельство. Послушник Василий Иванов, вольноотпущенный князя Цицианова, принят был в Оптину Пустынь с сыном Алексеем. Но так как сын через некоторое время оказался одержимым падучею болезнию и временным умопомешательством, то по распоряжению Консистории сей послушник, как опасный и неизлечимый, был исключен из числа послушников и отослан в 1840 году на распоряжение Тульского губернского правления для отдачи на пропитание родственникам. Вдруг прислан был из Св. Синода указ епископу Калужскому от 26 мая 1841 года, в котором сказано, что старший адъютант графа Клейнмихеля, князь Цицианов, обратился к обер-прокурору графу Протасову с жалобой, что отпущенный на волю Василий Иванов с сыном Алексеем назад тому 7 лет, по взносе 1000 рублей в Оптину Пустынь приняты были в оную и пострижены в монахи, а ныне высланы в Тулу для водворения, но деньги не возвращены. Почему Синод предписал: « Послушников оставить в Оптиной Пустыни, а о деньгах 1000 рублей сделать розыскание, так как игумен Моисей отозвался, что их не получал ». По этому случаю Калужская Консистория назначила особое следствие о розыске неизвестно куда девавшихся денег. Высокие покровители уволенного послушника, очевидно, дали полную веру его показанию и почти обвинили о. Моисея в утайке 1000 рублей. Трудно было защищаться о. Моисею после того, как составилось предубеждение против него. Но Господь, видимо, защитил его: несмотря на давность дела, о. Моисей ясно доказал, что все касающееся денег в этой истории – чистая клевета. Разъяснилось документально, что тульский купец Сабинин дал Василию Иванову для выкупа на свободу от г. Цициановой 1500 рублей, каковые он и уплатил. Кроме того, послал с ним к иеромонаху Иову для постройки кельи для Иова, с тем чтобы Василий Иванов прислуживал ему и впоследствии и самому Сабинину, когда он поступил бы в скит. За эти деньги и принята была келья Иовом в скиту. Послушник же Иванов письмом от 10 ноября 1841 года дерзнул уговаривать самого Сабинина показать под присягой, что 1000 руб. будто бы внес он через Иова за больного сына Алексея. И так клевета была обнаружена благодаря тому случаю, что Сабинин был еще жив.

Немало скорбей перенес о. Моисей от подначальных лиц, например от греко-униатского иеромонаха Флавиана. Поведение о. Флавиана изложено в письме к нему о. Моисея от 27 апреля 1846 года.

Попечением о. Моисея Пустынь получила в собственность землю от правительства. Дело началось в 1832 году. Св. Синод предписал Никанору, епископу Калужскому, доставить Синоду обстоятельные сведения, каким именно монастырям потребно отвести участки из казенных лесов. По этому поводу настоятель о. Моисей донес Консистории, что Пустыни необходима земля для хлебопашества в количестве 200 десятин. Это заявление вместе с заявлениями других монастырей Св. Синод, как видно из указа его от 25 апреля 1736 года, сообщил на уважение министра финансов. Св. Синод опирался в данном случае на Высочайшее повеление 4 июля 1835 года, которым государь император соизволил даровать иноческим обителям, приходящим ныне в упадок, вящие средства к существованию наделением из казенных дач участками земли, могущими служить к устройству земледельческого хозяйства, – от 100 до 150 десятин. Относительно Оптиной Пустыни министерство государственных имуществ, однако, отказало сначала в отводе земли, находя, что Пустынь имеет достаточные средства к существованию (1838 г.). Спустя несколько времени о. Моисей вновь вошел с прошением к епископу Григорию 6 марта 1852 года о наделении Пустыни землей, хотя в уменьшенном количестве, а епископ Григорий просьбу эту послал в Св. Синод 1 августа 1852 года. По этой новой просьбе министр государственных имуществ предписал Калужской палате государственных имуществ отвести Оптиной Пустыни из казенной лесной дачи «Каменки» 42 десятины 2300 сажень.

Затем на основании тех же Высочайших повелений архимандрит Моисей 26 января 1860 года, описывая недостатки средств Оптиной Пустыни, просил епископа Григория, чтобы ввиду сильного опустошения буреломом в 1848 году собственной лесной дачи он исходатайствовал: или отпуска леса, или отвода из казенных дач строевого или лесного участка для хозяйства Пустыни. Это новое ходатайство удовлетворено без задержки. Лесной департамент предписал Калужской палате государственных имуществ 3 декабря 1860 года отвести Пустыни лесной участок в даче «Каменке» в 108 десятин удобных и неудобных. Кроме сего, в декабре месяце 1859 года коллежская советница Мария Полугарская пожертвовала 16 000 руб. на покупку для скита земли, с тем чтобы Оптина Пустынь из доходов с имения обеспечивала содержание братии скита. Во исполнение воли жертвовательницы отыскался вскоре подходящий выгодный участок земли в Перемышльском уезде в п. «Ноздриной», в количестве 275 десятин. Тогда по определению Св. Синода исправляющий должность обер-прокурора вошел со всеподданнейшим докладом к государю императору об укреплении за Козельской введенской Оптиной Пустынью земли, покупаемой для скита этой обители у г. Ключарева, на что в 28 день мая 1861 года и воспоследовало Высочайшее соизволение. Между тем жертвовательница Полугарская обратилась к епископу Григорию с письмом от 3 августа 1861 года, в котором она изъяснила, что покупаемое имение, как она известилась, Высочайше повелено укрепить не собственно за Предтеченским скитом, как она и покойный муж ее того желали, а за Оптиной Пустынью с тем только, чтобы Пустынь из доходов с приобретенного имения обеспечивала содержание братии скита, чего ни она, ни муж ее не имели в намерении, а всегда желали и с тем именно и пожертвовали капитал свой, чтобы Предтеченский скит имел свою отдельную собственность, а потому и просила дать сему делу направление, « которым бы в точности была исполнена воля благотворителя ».